Питер Бенсон - Две коровы и фургон дури

– Что в этом смешного? И что за вопрос?

– Нет, вы мне скажите честно, могу я вам на хрен доверять или нет?

– Да, – сказал он. – Ты можешь мне доверять.

Я взглянул в его глаза. Потом перевел взгляд на губы. Ни то ни другое ничего мне не сказало, но отступать было поздно. Слишком поздно.

– Ладно, – сказал я, – я вам расскажу.

Я начал с самого начала, с того дня, когда Спайк пришел ко мне и сказал, что видел незнакомого чувака в лесу около холма Хенитон, и как потом мы нашли целый парник дури, и как он попер всю эту дурь. И еще как мы напоролись на повешенного чувака (ну, до того как его повесили) и как теперь дом Спайка выгорел до основания, а в конце добавил:

– Я видел еще кое-кого с тем страшным Медведем.

– Ну да, ты уже рассказывал.

– Да, но после этого я видел его еще раз.

– Где?

– На парковке около полицейского участка.

– Что-о?

– Мне кажется, он служит в полиции.

Глаза Поллока сузились, он наклонился ближе ко мне и понизил голос:

– А почему ты так думаешь?

– Он был в штатском, но у него из нагрудного кармана торчал полицейский жетон. А еще кто-то назвал его «сэр». А сегодня я снова увидел его – около дома, где живут мои родители. Он сидел в припаркованной машине. Я думаю, что это именно он поджег дом моего кореша.

– Почему?

– Он бросил на дорогу зажженную спичку.

– Ну, знаешь, дружок, с такими доказательствами мы далеко не уедем.

– Я знаю. Но у него так неприятно дергается рот. И такие глаза… страшные.

– Ой-ой! У всех полицейских неприятный взгляд. Это профессиональное.

– Да, но не такой, словно тебя собираются задушить голыми руками.

– Н-да… – Поллок отхлебнул колы.

– Теперь понимаете, почему я спросил, можно ли вам доверять?

Он кивнул:

– Понимаю.

– Ну и как, можно?

– Я уже сказал тебе… Да. И знаешь почему?

– Почему?

– Потому что ты описал мне инспектора полиции Диккенса.

– Кого-кого?

– Диккенса. За глаза мы все зовем его «Дергун».

– Из-за его рта?

– Точно. Но поверь мне, Эллиот, с этим человеком лучше не шутить. На нем медалей и цацек больше, чем на рождественской елке, и он, как минимум, такой же колючий. И еще он совершенно бешеный…

– Так вы думаете, я вам лгу?

– Вовсе нет. – Он придвинулся еще ближе ко мне. – Наоборот. У нас в отделении есть люди, которые спят и видят, как бы вывести его на чистую воду…

– А почему? Что он такого сделал?

– Немало, Эллиот. Он много успел где отметиться… Я сам его терпеть не могу. – злобный придурок. Но он очень осторожен, пока нигде не наследил, даже зацепиться не за что. Пока.

– Да кто же все эти люди?

Поллок задумчиво постучал себя по носу.

– Слушай, – сказал он, доставая из нагрудного кармана визитку и протягивая ее мне, – во-первых, сынок, считай, что тебе повезло, что ты доверился мне, а не кому-то другому.

– У вас лицо честного человека. – Я пригубил пива. – Мне так кажется.

– Да, моя жена тоже так говорит. – Поллок постучал по визитке ногтем. – Вот тут, смотри, мой прямой телефон. Если попадешь на кого-нибудь другого, ничего ему не говори, понял? Просто повесь трубку. А пока я переговорю кое с кем из Бристоля.

– С кем?

– Тебе лучше не знать. Но возможно, они сослужат тебе лучшую службу, чем твой так называемый лучший друг.

– Понимаю.

– Ты знаешь, где он теперь?

– Нет. Но я подозреваю, где он может быть.

– Хорошо. Потому что, если мои догадки подтвердятся, он нам понадобится.

– Зачем?

– Да, и ваша дурь тоже.

– Мне кажется, он успел ее вывезти.

– Ладно, постарайся найти его. Вбей в его башку хоть немного здравого смысла.

– Боюсь, это будет непросто.

– Сложное никогда не бывает простым, Эллиот. Думаю, ты и сам начинаешь это понимать.

– Думаю, что начинаю, – сказал я и откинулся назад, и на долю секунды мне показалось, что в лице Поллока я читаю какое-то странное выражение, граничащее с хитростью. И все же он был честен со мной. Либо он – гениальный лжец. – Ну, мать твою, я и попал! – вырвалось у меня, и он улыбнулся. По крайней мере, мне показалось, что это была улыбка, хотя, возможно, он просто скривился от колы или от новостей, которые я только что ему рассказал.

Вообще-то я хороший работник. Я никогда не спорю с хозяином, добросовестно выполняю все задания. Даже если хозяин просит меня сделать что-нибудь, что мне не так уж и нравится, я это обычно делаю. Мне все равно, что я испачкаюсь или порву рубашку. Да, я потею, когда работаю. Когда я потею, то снимаю рубашку, заправляю ее под пояс брюк и продолжаю работать. Во время работы я насвистываю или напеваю песенку и, если у меня есть время, позволяю себе пять минут передохнуть и послушать, как поскрипывает, поворачиваясь, земля. Но затем я всегда опять возвращаюсь к работе и потею снова.