Питер Бенсон - Две коровы и фургон дури

– Да ничего. Похоже, сильно спешил.

– Спасибо, – растерянно сказал я, пытаясь унять обрывки гневных мыслей, что вертелись в голове. «Сколько можно?», «Зачем?», «Я устал!». Я действительно устал. Устал жить в постоянном страхе из-за чужой глупости, устал от нелепых смертей, от панических мыслей. Я хотел вернуть все назад. Назад, к тому времени, когда я переехал в трейлер мистера Эванса, когда я мог наблюдать за птицами, ни о чем не беспокоясь. Мог сделать себе чашку чая и выпить ее – неторопливо, смакуя каждый глоток. Или оседлать «хонду» и рвануть куда глаза глядят, просто так. А сейчас? До меня вдруг дошло, что мне давно пора поговорить кое с кем, и лучше сделать это не откладывая. Оставалось только надеяться, что они на месте, но если нет – какая к черту разница! Все равно человек должен делать то, что должен, даже если у него есть другие варианты!

Я доехал до телефонной будки в Эппли и бросил «хонду» в кусты. Я шел на риск, огромный риск, почти такой же, как если бы я решил прыгнуть с моста в реку, привязав себе на шею камень. Я это знал, но выбора у меня не было. Так как меня уже заперли в ловушку, в ловушку, которая стояла на полу страшной темной пещеры. Я слышал доносящиеся из темноты этой пещеры шорохи и шепоты и все прочее, что воображение может различить среди ночи.

Стоя около будки, я окинул взглядом дорогу и прислушался. В небе было тихо, но деревья кишели птицами. Здесь прошуршала сова, там каркнула ворона, тут семейство дроздов всполошилось, обнаружив поблизости кошку… Кто-то невидимый шуршал травой по ту сторону изгороди. Лиса? Барсук? Чуть дальше овцы тихо стояли, сбившись вместе и глядя друг другу в глаза, словно вели глубокомысленную беседу. Уж будьте уверены: если овцы собираются, как будто хотят поговорить, – быть беде, тут и к бабке не ходи! Некоторые утверждают, что суеверия – это, мол, как одеяло для бедняков, чтобы их разум спал спокойно, да только все они брешут. Никакое это не одеяло! Древние знаки и суевериями-то назвать нельзя. Они – как мост, перейдя который можно попасть в страну, где их подлинный смысл разгуливает в шляпе с пером и в вышитой рубашке, в бархатных штанах и больших кожаных сапогах. И такой смысл не ускользает, он ступает неспешно, позвякивая мелочью в кармане. Я засунул руку в карман, нашарил мелочь, позвякал ею и снова прислушался. Теперь вокруг было тихо.

В будке пахло кислой рвотой, пивом и окурками, на полу валялись пакеты из-под чипсов, и я сразу же вляпался в какую-то липкую дрянь. Я поднял трубку и набрал номер тонтонского полицейского управления, а когда там ответили, бросил в щель монетку и сказал:

– Могу я поговорить с детективом Поллоком?

– Минуту!

– Спасибо.

Через минуту я действительно услышал в трубке голос Поллока:

– Поллок у телефона.

– Алло! Детектив Поллок?

– У аппарата.

– Это Эллиот.

– Какой Эллиот?

– Ну Эллиот. Эллиот Джексон.

– Эллиот Джексон?

– Ну да, тот, кто нашел в лесу труп повешенного.

– Ах да. Конечно помню. Ну как ты поживаешь, Эллиот? Как твои дела?

– Дела – полный трендец.

Поллок усмехнулся:

– Ты что, вспомнил, что хотел мне рассказать?

– Возможно.

– Ну давай выкладывай.

– Я понимаю, что сегодня воскресенье и все такое, но не могли бы мы встретиться?

– Воскресенье, понедельник, четверг – нам без разницы, мы работаем без выходных.

– Так мне можно поговорить с вами? Лучше где-нибудь… в баре, что ли? Где-нибудь без свидетелей.

Он помолчал, раздумывая.

– Ну не знаю…

– Пожалуйста!

– Это что, так важно?

– Очень важно!

– Ну ладно… Ты знаешь бар «Черная Лошадь»? На Бридж-стрит?

– Нет, но я найду его.

– Встретимся там через час, идет?

– Идет.

Я доехал до места за сорок минут, заказал полпинты и нашел свободный столик в углу. В баре было полно народа, но на меня никто внимания не обратил. Мужчины играли в дартс, бросали мелочь в музыкальный автомат или пялились на женщин, а около стойки бара дремала утомленная жарой псина.

Поллок появился вовремя, заказал бутылку колы и сел рядом со мной.

– Знаешь, Эллиот, – сказал он недовольно, – вообще-то мы так не ведем дела…

– Да я иначе не могу, – пробормотал я, – я очень боюсь.

– Боишься? Чего же тебе бояться?

– Ну, не просто объяснить… – начал я.

– А ты начни с начала.

– А я могу вам доверять? – спросил я, понимая, что в любом случае иду на страшный риск.

– Ну конечно, Эллиот, – протянул Поллок. – Я же полицейский!

Я саркастически усмехнулся.