Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков светлее

— Где Миа? — заикаюсь я. Во рту так сухо, что я с трудом произношу слова.

— Не правильно, сука, — насмехается Джек, останавливаясь передо мной. Я фактически ощущаю его презрение. — Деньги?

Элизабет проверяла сумки в багажнике.

— Тут чертовски много денег, — говорит она с долей страха, открывая и заглядывая в каждый мешок.

— А ее мобильный?

— В мусорке.

— Хорошо, — издал рык Джек и вдруг резко кинулся ко мне, со всей силы ударяя по лицу. Свирепый, не спровоцированный удар сбивает меня с ног, и моя голова с с отвратительным тихим стуком ударяется о бетон. Боль взрывается в голове, в глазах все начинает расплываться из-за слез, от шока и пульсирующей агонии в моем черепе.

Я беззвучно закричала от боли, потрясенная ужасом. Ох, нет — маленький «Blip». Джек наносит быстрые, сильные удары ногой по моим ребрам и воздух со свистом выходит из ноющих от боли легких. Зажмурившись, я пыталась бороться с тошнотой и болью, бороться за каждый драгоценный сантиметр дыхания. Маленький «Blip». Маленький «Blip». Ох, мой маленький «Blip».

— Это тебе за SIP, гребаная сука! — кричал Джек.

Я подтянула к себе ноги, свернувшись в комочек и ожидая следующих ударов. Нет. Нет. Нет.

— Джек! — завизжала Элизабет. — Не здесь. Не средь бела дня, чертов мудак!

Он останавливается.

— Эта сучка заслужила! — он повернулся к Элизабет. И это дало мне одну драгоценную секунду, чтобы извернуться и вытащить пистолет из-за пояса моих джинсов. Прицелившись, я нажала на спусковой крючок и выстрелила. Пуля попала ему чуть выше колена, и он тут же рухнул перед моими глазами, крича от боли и сжимая бедро, пока его пальцы заливала кровь.

— Черт! — заорал Джек. Я повернулась лицом к Элизабет и она в ужасе смотрит на меня, подняв руки над головой. Она начинает расплываться… и наступает темнота. Дерьмо… Теперь она в конце тоннеля. Тьма поглощает ее. А потом меня. Вдали маячит разверзнувшийся ад. Завизжала машина… тормоза… двери… крики… бег… шаги. Пистолет выпадает из моих рук.

— Ана! — Голос Кристиана… Голос Кристиана… Мучительный голос Кристиана.

— Миа… спасти Миа.

— АНА!

Тьма… спокойствие.

Чувствую только боль. Моя голова, моя грудь — обжигающая боль. Мой бок, моя рука. Боль. Боль и тихая речь в темноте. Где я? Я попыталась, но не смогла открыть глаза. Слова становятся понятней, освещая темноту.

— Ее ребра повреждены, мистер Грей, и у нее перелом черепа, но ее жизненные показатели хорошие и стабильные.

— Почему она до сих пор не пришла в себя?

— Мистер Грей, у нее серьезная травма головы. Но ее мозговая активность в порядке, и у нее нет мозгового кровотечения. Она очнется, когда будет готова. Просто дайте ей немного времени.

— А ребенок? — слова были мучительными.

— Ребенок в порядке, мистер Грей.

— О, спасибо, Господи, — прозвучало словно молитва. — Спасибо, Господи.

О боже. Он беспокоится о ребенке. Ребенке?… Малыше. Конечно. Мой Малыш. Я пытаюсь положить руку на живот. Никакого движения, никакой реакции.

— А ребенок?… О,Господи, спасибо.

Малыш в порядке. Он переживает за ребенка. Он хочет ребенка. О, спасибо, Господи. Я расслабилась, подсознательное спокойствие накрыло меня, унося далеко от боли…

Все кажется таким тяжелым и все болит: конечности, голова, веки, ничем не могу пошевелить. Мои рот и глаза закрыты и не собираются открываться, я так и лежу, слепая, немая и все болит. Пока туман рассеивается, сознание колеблется. Я начинаю слышать звуки.

— Я не отойду от нее.

Кристиан! Он здесь. Его голос натянут.

— Кристиан, тебе нужно поспать.

— Нет, папа. Я хочу быть здесь, когда она очнется.

— Я посижу с ней. Это немногое, что я могу сделать после того, как она спасла мою дочь.

Миа!

— Как Миа?

— Она еле держится на ногах, напугана и зла. Пройдет еще несколько часов, прежде чем «Рофинол» выйдет из ее организма.

Боже.

— Знаю. Я чувствую себя абсолютным дураком, что так легко отнесся к ее безопасности. Ты предупреждал меня, но Миа такая упрямая. Если бы там не было Аны…

— Мы все думали, что Хайд вне игры. И моя сумасшедшая, глупая жена. Почему она мне не сказала? — Голос Кристиана наполнен страданием.

— Кристиан, успокойся. Ана удивительная молодая женщина. Она невероятно смелая.

— Смелая, упрямая и глупая. — Его голос оборвался.

— Эй, — говорит Каррик, — не будь так жесток с ней и с собой, сынок. Мне лучше вернуться к твоей маме. Уже три часа ночи, Кристиан. Тебе действительно лучше попробовать поспать.