Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков светлее

Туман накрывает меня…

Туман немного рассеялся, но я не чувствую времени.

— Если ты ее не отшлепаешь — это сделаю я. О чем, черт возьми, она думала?

— Поверьте, Рэй, я обязательно сделаю это.

Папа! Он здесь. Я пытаюсь бороться с туманом, но снова проваливаюсь в сон… нет…

— Детективы, как вы можете заметить, моя жена не очень-то в состоянии отвечать на ваши вопросы. — Кристиан зол.

— Она невероятная молодая женщина, мистер Грей.

— Я бы хотел, что бы она убила ублюдка.

— Это бы означало кучу бумажной работы для меня, мистер Грей…

— Мисс Морган тараторит без остановки. Хайд тот ещё сукин сын. Он имеет огромный зуб на вас и вашего отца…

Туман окружает меня снова, и я падаю вниз. Нет!..

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что вы не разговаривали? — Это Грейс. Она в ярости. Я пытаюсь повернуть голову, но сталкиваюсь с тем, что мое тело не слушается меня.

— Что ты натворил?

— Мама…

— Кристиан! Что ты натворил?

— Я был так зол. — Это похоже на рыдания. Нет.

— Эй…

Мир падает и расплывается, и я ухожу…

Я слышу мягкие искаженные голоса.

— Ты говорил мне, что порвал с ней связи, — говорит Грейс. Ее голос тихий, убеждающий.

— Я знаю, — голос Кристиан уступчив. — Но то, что мы увиделись, открыло мне истинное положение вещей. Понимаешь… Я о ребенке… В первый раз я почувствовал… то, что мы делали… было неправильным.

— Что ОНА сделала, дорогой. С детьми всегда так. Они позволяют увидеть мир в ином свете.

— Она наконец-то осознала… и я. Я сделал больно Ане, — шепчет он.

— Мы всегда делаем больно тем, кого любим, дорогой. Ты скажешь ей, что тебе жаль. Искренне. Просто дай ей время.

— Она сказала, что уходит от меня.

Нет. Нет. Нет!

— Ты ей поверил?

— Сначала, да.

— Дорогой, ты всегда веришь в худшее во всех, даже в себе. Всегда так было. Ана любит тебя очень сильно, и ты любишь ее.

— Она была зла на меня.

— Я уверена, она зла. И я зла на тебя сейчас. Я уверена, что по-настоящему можно злиться лишь на тех, кого любишь.

— Я думал об этом, она постоянно показывала, как сильно меня любит, даже поставила свою жизнь под угрозу.

— Да, милый.

— О, мама, ну почему она не просыпается? — Его голос обрывается. — Я будто теряю ее.

Кристиан. Я слышу приглушенные рыдания. Нет…

О… темнота окутывает. Нет…

— Тебе понадобилось двадцать четыре года, чтобы разрешить мне дотронуться до тебя…

— Я знаю, мам… Рад, что мы поговорили.

— Я тоже, дорогой. Я всегда рядом. Не могу поверить, что скоро стану бабушкой.

Бабушкой!

Сладкое забвение манит…

Хмм… Его щетина мягко касается тыльной стороны моей руки, когда он сжимает мои пальцы.

— О,малыш, пожалуйста, вернись ко мне. Мне так жаль. Прости за все. Просто проснись. Я скучаю по тебе. Я люблю тебя…

Я пытаюсь. Пытаюсь. Я хочу его увидеть. Но мое тело не слушается меня, и я снова проваливаюсь в сон…

Жуть, как хочу в туалет. Я открываю глаза. Судя по всему, я нахожусь в чистой, стерильной больничной палате. Темно, только приглушенный свет от настольной лампы, и тихо. Мои голова и грудь болят, но это ничто по сравнению с ощущением того, что мой мочевой пузырь сейчас лопнет. Мне нужно в туалет. Я осматриваю свои конечности. Замечаю на правой руке трубки, отходящие от локтевого сгиба. Я быстро закрыла глаза. Повернув голову — я рада, что она меня слушается — я снова открываю глаза. Кристиан спит, сидя рядом со мной и положив голову на скрещенные руки, лежащие на моей кровати. Я протягиваю руку, в очередной раз радуясь тому, что тело меня слушается, и запускаю пальцы в его мягкие волосы.

Он резко просыпается и так резко поднимает голову, что моя рука слабо падает обратно на кровать.

— Привет, — прохрипела я.

— О, Ана. — его голос захлебнулся от облегчения. Он схватил мою руку и крепко сжав, прижал ее к своей заросшей щетиной щеке.

— Мне нужно в туалет, — шепчу я.

Он на мгновение хмурится, глядя на меня.

— Хорошо.

Я с трудом села.

— Ана, останься на месте. Я вызову медсестру. — Он быстро встал и стал тревожно озираться, пока взгляд не остановился на кровати.

— Пожалуйста, — прошептала я. Почему все тело болит? — Мне нужно встать.

Боже, я чувствую себя такой слабой.

— А я могу тебе доверять? — Раздраженно ответил он.

— Мне действительно нужно в туалет. — Прохрипела я. Во рту была годовая засуха.

Медсестра вошла в комнату. На вид ей слегка за пятьдесят, хотя ее волосы черны как смоль. И в ушах игриво поблескивают жемчужные сережки.