Борис Штейман - Вольтижеры

— Подожди на заднем дворе!

Он вышел, обогнул здание. Во дворе сидели на корточках какие-то серые оборвыши и жгли газеты. Хотели согреться. Но тепла от бумаги не было. Вскоре появилась Наташка. Она вытащила пачку американских сигарет. Протянула Евгению Павловичу:

— Винстон!

— Все шикуешь! — сказал он, вытягивая сигарету. — И выглядишь отменно!

— Да, брось ты! — отмахнулась довольная Наташка. — А сигареты Илья прислал!

— Илья? — изумился Евгений Павлович.

— Да, Илья! А чего ты удивляешься? Мы с ним до отъезда встречались. Вот и сейчас в гости приглашает, — небрежно заметила она.

«Ну и ну! Кто бы мог предположить…» — подумал он, а вслух произнес:

— Мне вот не посылает!

— И тебе бы прислал, но он адреса твоего не знает. Слушай! Чуть не забыла! Любка-то ждет ребенка! От Вальки!

— Не понял!

— Ну, тогда! Ну, чего непонятного-то! Это же Валька тебе тогда камнем закатал! Вспомнил?

— Если б раньше узнал, из-под земли бы достал твоего Вальку! — с наигранной угрозой произнес Евгений Павлович.

— Он не мой… Даже шрам стал еле заметный, — Наташка коснулась его лба и гордо добавила: — Обещал жениться!

— Дура твоя Любка! А Валька — подонок и щенок! — осуждающе сказал Евгений Павлович. — И когда только у вас ума прибавится? Видимо, никогда!

— Да ладно тебе! Опять воспитывать начал!

Вспомнив, что съел по Наташкиной милости обед и курит ее сигареты, восхищенно произнес:

— А выглядишь ты, конечно, великолепно! Что есть, то есть!

Наташка порозовела от удовольствия.

— Ты тоже неплохо, — сказала она, замявшись. — Хотя что-то слегка… полинял. Ну, ладно, побегу! Заходи!

Она сунула ему в карман пачку сигарет и побежала.

— Эй! — крикнул ей вдогонку Евгений Павлович. — Забери! Ты что?!

Но Наташка, обернувшись, только махнула на прощание рукой.

Евгений Павлович, не торопясь, тихонько мурлыкая себе что-то под нос, шел по Цветному бульвару. Справа среди домов затерялся тот самый, где он родился. А точнее, куда прибыл после рождения. Но никаких сентиментальных воспоминаний это в нем не вызвало. Витрины магазинов зияли темными провалами. Прохожих почти не было. Евгений Павлович, регистрировал происходящее вокруг, стремясь запомнить каждую мелочь, а также отдельные нюансы своего восприятия и возникающего при этом настроения. Дойдя до конца бульвара, он свернул направо и пошел вверх по Садовой. В кинотеатр «Форум», который почему-то был открыт, бочком, стараясь не привлекать к себе внимания, протискивались отдельные личности. Евгений Павлович зашел внутрь. Крутили американские фильмы. Билеты стоили фантастически дорого. Контролерша в короткой безрукавке, отороченной кроличьим мехом, внимательно проверяла билеты. Пропустив очередного зрителя, она пристально всмотрелась в Евгения Павловича. Приветливо заулыбалась. Это была соседка по балкону. Еще когда он жил на старой квартире вместе с родителями. Она, тогда еще сравнительно молодая женщина, работала на стадионе, и Евгений Павлович, будучи студентом, иногда пользовался этим знакомством.

— Сколько лет, сколько зим! — воскликнул он с деланным энтузиазмом. — Вы нисколько не изменились! По-прежнему, как огурчик и на боевом посту!

— Да, да… Я тебя сразу признала, сразу! Сколько воды утекло! Мой-то Павел Сергеевич уже пять лет, как помер!

— Да что вы! А такой крепкий был мужчина!

— А я в музее билеты проверяла, потом в театре работала, пока не закрыли, а теперь вот здесь! — и, переходя на шепот, добавила: — Платят неплохо, фирмачи доплачивают! Иногда даже сгущенку дают! Сгущенка — это вещь!

— Да, сгущенка — это вещь, — подтвердил Евгений Павлович и, потрогав ребристую рукоятку револьвера, добавил: — Но и бульдожка — тоже вещь!

— Бульдожка? — переспросила бывшая соседка и, помолчав, рассудительно произнесла: — Собаку сейчас не прокормить! Сами еле живы!

— Это, конечно, верно, — согласился Евгений Павлович.

Eмy захотелось немного погреться у чужой мудрости и услышать что-нибудь еще такое же основательное. Поэтому он спросил:

— Как вы думаете, возможна ли реставрация монархии? Причем самодержец чтобы непременно был членом КПСС?

— Да так оно и было все время! Что-то я не поняла!

— Нет! По-настоящему, со званием. Самодержец всея Руси!

— Какая ерунда! — отреагировала старуха. — Это кто же, аппаратчики мечтают?

— Может и они! Но я слышал от ветеранов на дармовом обеде, — ответил он.

— Просто рехнулись с голодухи! — объяснила бывшая соседка. — Ты проходи, садись на свободное место! — предложила она.