Франц Фюман - Избранное

— Сынок, ты уже не дитя, — отвечала Гея, — настало время тебе все узнать.

И она рассказала Зевсу о его происхождении. Когда она кончила, Зевс долгое время молчал. Потом заявил:

— Я освобожу моих братьев и сестер! Я свергну злодея! Я создам более совершенное царство!

— Ты должен быть умным и смелым, — отвечала матерь Гея. — Ты должен вступить в союз с твоими братьями и сестрами и вооружить их на борьбу с Кроносом. Но ни одному титану не следует об этом знать. Как ты намерен все это осуществить?

— Я уж как-нибудь придумаю, — отвечал Зевс.

— Среди титанов есть только двое, на кого бы ты мог опереться, — сказала Гея. — Одна из них — Рея, твоя настоящая мать. Другой — сын Япета и Фемиды, юный Прометей. Но только мне нельзя входить в Небесный чертог, а им, напротив, нельзя бывать здесь. А ты, сынок, по-прежнему должен скрываться! Как же и когда вы сойдетесь?

В самом деле, как им было сойтись, этим троим, столь нуждавшимся друг в друге? Мать Земля все знала о каждом, но ей не дозволялось покидать свою планету, а титанам было запрещено ее навещать. Зевс же не мог снестись с братьями и сестрами без того, чтобы их не услышал Кронос, и даже не знал, как бы мог он невозбранно приблизиться к правителю. Что касается его матери Реи, то Кронос отныне не спускал с нее глаз. Так что вся надежда была на Прометея. Но зачем этому молодому титану подвергать себя опасности и вступать в союз с Зевсом ради свержения властелина?

А Прометей тем временем ломал голову над тем, как бы ему еще раз посетить Землю-мать. Он хотел получить ответ на вопрос, почему, когда он провидит будущее, каждый раз в миг наивысшего напряжения ему приходится открывать глаза. Это было ужасным разочарованием, и Прометею очень хотелось спросить у Геи, в чем тут дело, но он не знал, каким образом незаметно пробраться к ней. Кроме того, он желал непременно поговорить с нею и о том чувстве, которое он, послушав щебет птиц, назвал «счастьем». Ощущать его было безмерным блаженством, но вызвать его снова Прометею, несмотря на все его старанья, не удавалось. Бывало ли так и с другими? Прометей больше выдержать не мог, ему надо было найти кого-то, кому можно довериться. Однажды он попытался поговорить со своим отцом Япетом и матерью Фемидой, однако они слушали его с недоумением и в конце концов запретили думать о делах, связанных с Геей. Старица-то хорошо бы его поняла, да и коза Амалфея с ее козлятами была бы, наверное, способна ощутить дуновение этого счастья. Но их мир — мир всего живого — был недостижим. Кому же излить душу?

И тогда он пошел к Эпиметею.

Но брат его тоже не понял.

— Такое чувство, будто у тебя распирает грудь и она вот-вот лопнет, и кружится голова, и хочется выть, как воет буря? Да ведь это, наверно, ужасное состояние, — сказал Эпиметей. И добавил. — Вот что бывает, дорогой братец, когда суетишься и повсюду рыщешь, вместо того чтобы спокойно отдыхать!

От этих слов Прометею стало очень грустно, и, безутешно одинокий, он полетел вокруг желтой планеты Плутон.

«С кем же мне все-таки поговорить? — думал он. — Какое же скучное царство у Кроноса! Вечно все должно оставаться по-старому: солнце должно катиться, катиться, катиться и катиться, Вселенная молчать, молчать, молчать и молчать, скала оставаться неподвижной, неподвижной, неподвижной, неподвижной, а время все так же идти, идти, идти, идти, и ничто не меняться вовеки, вовеки, вовеки, вовеки! Да ведь если всегда происходит одно и то же, то получается, будто времени нет вовсе и на свете ничего не происходит! Зачем же тогда вообще существуют титаны? Не к чему нам тогда и существовать, раз мы ничего не можем достичь! Тогда неоткуда взяться и будущему. Не потому ли я его больше не вижу?»

Об этом своем даре — прозревать Время — Прометею тоже не удалось поговорить с Эпиметеем.

— А что это такое — Будущее? — удивленно спросил Эпиметей. — Слава повелителю, все ведь останется так, как оно есть! Звезды ходят своим путем, воды стремятся по своему руслу, мы же каждое воскресенье сходимся на пир к Кроносу, в Небесный чертог, — так есть, и так пребудет во веки веков. Экое искусство — увидеть все это наперед!

— А если все же так не будет, — возмущенно спросил Прометей, — если Кронос вдруг перестанет господствовать?

— Ты с ума сошел, братец, — в ужасе ответил Эпиметей, — как смеешь ты даже помыслить такое? Если повелитель это услышит, он немедля сбросит тебя вниз к Сторуким, да и меня посадит туда же, за то, что я не довел до его сведения твои преступные речи.