Григорий Чхартишвили - ОН. Новая японская проза

Бен, хотя и с некоторым опозданием, но тоже завопил во весь голос:

— Большое спасибо!

Перекрывая Масумуру, его высокий ломающийся голос эхом заметался из угла в угол. Похожая на хостес девушка обернулась и, подергав за рукав мужчину, показала на Бена. Она что-то прошептала ему на ухо, и оба прыснули. Посмеиваясь на ходу, они вышли на улицу. В распахнувшуюся дверь ворвался многоголосый шум. Сюда долетали даже звуки с площади. Среди них выделялось женское пение, неправдоподобно чистое. Слов было не разобрать. Кроме Бена, никто даже внимания не обратил. Бен вспомнил лицо женщины, горделиво взиравшей с афиши. Он видел ее в сумерках, когда впервые пришел на площадь в Синдзюку. «Может, это она поет?» — У Бена разыгралось воображение.

— Нью-Йорк? — настойчивый голос Масумуры вернул Бена к действительности. Бесстрастная физиономия парня выражала нетерпение. Слово «Нью-Йорк» неожиданно прозвучало для Бена не как название города, где жили его еврейские родственники, а как бессмысленный набор звуков, какая-то абракадабра, ассоциировавшаяся с японской азбукой.

«Масумура-сан! Я не желаю говорить о Нью-Йорке. Не желаю обсуждать пустые звуки. Мы ведь в Синдзюку!» — подумал Бен.

Губы Масумуры еще раз шевельнулись.

Бен уже не слышал пения. Ему стало страшно.

Ну скажи что-нибудь, все, что угодно!

— Вашингтон… Федеральный округ Колумбия.

Масумура отреагировал мгновенно:

— Не знаю такого.

Это прозвучало подчеркнуто отчетливо, с ноткой самодовольства.

Масумура наконец оторвал взгляд от Бена и, словно спохватившись, принялся с преувеличенным усердием протирать полотенцем и без того сверкавшие пепельницы. Он словно начисто забыл о существовании Бена. Бен искоса с удивлением наблюдал за парнем. Пожалуй, он понимал смысл этой демонстрации. «Не знаю такого!» — именно это хотел выразить Масумура своим поведением. Возможно, парень и не такое знает, но позиция «не знаю и знать не желаю» его явно устраивала!

— Гость! — пробормотал Масумура, словно разговаривая сам с собой, и заученным жестом схватив со стойки стакан с водой и пепельницу, энергичной походкой направился к вошедшему. Бен старательно прислушивался к Масумуре, то и дело повторявшему: «Чего изволите? Слушаюсь!» Потом Масумура стал спускаться на первый этаж. Бен проводил его взглядом. В каждом отточенном жесте уродливого Масумуры была своеобразная красота. По-видимому, главное здесь — это манеры. «Нужно поучиться у Масумуры, иначе здесь долго не продержишься», — подумал Бен. Он был так поглощен наблюдением за Масумурой, что опомнился лишь тогда, когда вдруг понял, что клиент смотрит на него в упор.

Одновременно он услышал доносящийся с первого этажа хор голосов: «Добро пожаловать!» Еще двое посетителей поднимались на второй этаж. Увидев Бена в форменной куртке, они замерли в нерешительности и даже огляделись вокруг, но, убедившись, что не одни в кафе, успокоились и направились к пустующему столику.

Ощутив их растерянность, Бен отвел глаза и потупился. Мгновение он не мог даже пошевелиться. Потом сделал над собой усилие и, понизив голос до тембра Масумуры, вымолвил:

— Добро пожаловать!

Подражая Масумуре, он взял в руки стаканы и пепельницу и точно такой же энергичной походкой пошел навстречу гостям, глядя прямо перед собой. Сосредоточив взгляд на висевшем на стене календаре, он поставил на столик стакан с водой и пепельницу. Не давая гостям опомниться, громко и отчетливо, старательно выговаривая японские слова, спросил:

— Чего изволите?

Наверное, ему это удалось, потому что взгляды наконец оторвались от его физиономии и переместились на меню, Бен кожей почувствовал это. Наконец, как будто здесь стоял не Бен, а Масумура, один из гостей равнодушно сказал:

— Э-э… Мясо под соусом и чай с лимоном.

Второй заказал кофе, и только тут Бен осознал, что этот второй — женщина.

— Слушаюсь, — четко, но не подобострастно сказал Бен. Похоже, он и тут не сплоховал, потому что привычной реплики: «Смотри, иностранец» — так и не последовало.

Однако стоило ему повернуться спиной, как сзади послышалось оживленное перешептывание. Спускаясь по лестнице на первый этаж, он разминулся с Масумурой, тащившим наверх поднос с кофе. Масумура промолчал.

«Ну уж нет, я тебе не уступлю!» — решительно подумал Бен.

Внизу, словно поджидая, в ореоле желтого яркого света люминесцентной лампы уже стоял управляющий. За пеленой желтоватого пара помещалась кухня. Стена света словно преграждала путь всем посторонним. На кухне мелькали фигуры троих человек в замызганных белых фартуках. Бен обошел управляющего — откуда только взялось мужество! — и очень старательно, без единой запинки произнес: