Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА

«Это да! Верочка! Смотри-ка ты, одета в белое, как весенняя бабочка, а коса-то, коса!.. Золотая, пышная, свисает на спину», – удивился Геннадий Яковлевич.

Разрумянилась девушка от смущения, от прильнувших к ней сотен глаз. Распахнулись Верочкины глаза. И до того это милое смущение ей идет, и до того оно красит девушку!..

– Платьице уж больно укоротила: ветер дунет – и зад с передом голысенький, – ревниво разыскивают улангаевские бабы изъяны в незнакомке.

– Ноженьки-то, ах, закусай меня комар… – возражают мужики.

– Такие ноги грех под подолом прятать!

– Буровики – народ великодушный, щедрый и гостеприимный. Не то, что вы, – продолжал Федор. – Мы самую лучшую девушку нефтеразведки отдали в жены… – он поднял руку, обвел взглядом притихшую толпу и, ухмыльнувшись, зычно произнес: – Мы отдали Верочку в жены Илье Кучумову!

Не поверили сразу улангаевцы, а потом вскинулся гул одобрения. Дед Чарымов не вытерпел, снова взобрался на танк.

– Постойте, улангаевцы! – И обернулся к Федору с сожалением в глазах. – А чем ты, молодой человек, покажешь, что она жена нашему Кучуму?

Федор снова свистнул по-разбойничьи. На этот раз на тех же самых носилках был доставлен с баржи Илья. На Илье новенький черный костюм, белая рубашка с галстуком.

– Кажи, Кучум, документ, – не сдавался Чарымов.

– Вот, Михаил Гаврилович, смотри, – гордо протягивает Илья зеленую книжицу.

Листнул Чарымов паспорт, хмыкнул.

– Верно, закусай их комар, сварены жених и невеста печатью.

– Ну как, породнились? – спросил Федор.

– Перехитрил ты нас, хоть и молод, – с хохотком признался дед.

– А теперь согласны отдать нашим буровикам в жены красавиц?

– Согласны. Только уговор. Без разводов.

– Так бы сразу!.. – кивает Федор.

Телохранители снова подали ему берестяную книгу.

Глянул Федор в книгу, полистал. Стал перечислять, что дают буровики в приданое невесте:

– Две деревянные ложки, котелок, туесок с медом, спальный мешок…

Смеется народ, а Федор невозмутимо перечисляет:

– Койка-раскладушка, рюкзак…

– Бедно! – кричат.

– Жадновато! – выкрикнул Тукмаев.

– Две бочки пива и полное озеро вина! Прошу всех на свадьбу!

– Разводи, мужики, костры, прямо тут, на берегу, жарь, пеки!

– Тише! – крикнул Геннадий Яковлевич, взобравшись на танк. – Спасибо, улангаевцы, за гостеприимство! Раз дело пошло на родство… – забыл Геннадий Яковлевич, что ему пятый десяток идет и что он здесь крупный начальник. Сейчас он чувствует себя таким же молодым, как Илья, и таким же счастливым, как Верочка. – Я беру в жены улангаевскую жительницу.

– Кого? – кричат из толпы любопытные.

– Соню!..

Женские усмешки с ехидцей шлепнулись о танк, побоялись лукавые глаза подняться и кольнуть гордого жениха, стремительного и взволнованного от счастья. После бабьего шепотка разнесся одобрительный шум.

– Тихо! – зыкнул Федор.

Геннадий Яковлевич разыскал глазами в толпе Соню, подмигнул ей, давая понять, что слово свое он сдержал и что сегодня их свадьба.

– Соня, открывай магазин и выдавай детворе все бесплатно! Я заплачу!..

– Одурел ты?! – хозяйственно одернула Геннадия Яковлевича Соня, когда они подошли к магазину. – За один день размотаешь все, что скопил. К чему такая роскошь? Денег сколько ухлопаешь…

– Не унывай, Сонюшка! Не может нефтеразведчик скупиться, коли встретил свою единственную женщину на земле…

Началось приготовление к свадьбе. А точнее – к двум. На берегу задымились костры. Повис над деревней вкусный запах праздничного варева.

Жарятся шашлыки на береговых кострах, на березовых углях. Черпается из бочки пиво деревянными да берестяными ковшами.

И у деревенских ребятишек пиршество: семнадцатый пустой ящик из-под компотов и конфет выбросила Соня на улицу, к складу. Щедра она сегодня по-небывалому. Щедра и счастлива.

Вина нынче у мужиков вволю… Вот уже отдымились костры. Собаки, затаившись, втягивают ноздрями вкусные запахи, ждут мозговых костей, хрящей и мяса. Хватит им тоже еды вдоволь.

Всю эту ночь будут над улангаевским берегом звенеть песни. Отведут душу женщины и мужчины – выльют свою радость в танцах и плясках.

Первые буровые на Югане. Первые буровики… Они не знают, где и когда осядут и, успокоившись, перестанут кочевать. Да и будет ли так у них? У людей кочевой профессии. Сегодня они об этом не думают. Скоро приплывут баржи со сборными щитовыми домами. Возведут буровики на окраине Улангая свой поселок. Сегодня пришло их на Юган только семьдесят пять человек, но за первой группой придут тысячи. И произойдет это в ближайшие годы. В нетронутых диких болотах взметнутся стальные вышки. Изрежут юганскую тайгу просеки-зимники, лягут дороги. А танк, с которого произносили речи, станет перетаскивать грузы и передвигать неразборные вышки. Древние кедры будут ложиться послушно перед ним, не споря о силе. Мог ли думать Илья, что на его охотничьем участке услышат урманные леса гул дизелей и голоса нефтеразведчиков?