Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА

– Шуронька, – обратилась она ласково к председателю. – Никак мой огород-усадьбу урезать пришли? А я его всю жизнь удобряла-навозила… Весь супесь на чернозем переделала.

– Нет, бабушка, – посмеиваясь, отвечает Гулов, – никакого уреза твоей усадьбы не будет, а сосед появится… Можешь с ним познакомиться.

– Слава богу, наконец-то! – так и засияла Андрониха, будто всю жизнь ждала такого соседа. – Ведь все одиночила на отшибе. Скукота…

– Теперь у тебя самое бойкое место станет, – двусмысленно говорил Гулов.

– С чего это? – уловив загадку в голосе председателя и сразу переменив тон, спросила испуганная Андрониха.

– На этой низине выстроим поселок буровиков, – пояснил Геннадий Яковлевич. – Отгрохаем ремонтные мастерские, баню, пекарню, электростанцию…

– О, господи, чо вытворять они удумали! – уже злобно зашлась бабка.

– Как раз кстати ты, бабка, подошла, – не обращая на ее возглас внимания, начинает Александр деловито.

«Говорь, Шуронька», – глазами просит Андрониха.

– На квартиру жильца пустишь?

– Хорошего человека почему не уютить.

– Тебе, Геннадий Яковлевич, пожалуй, действительно у нее будет удобнее поселиться. Новостройка всегда перед глазами, под рукой. Ходить близко…

– Кто ты собой, добрый человек? – пытает бабка Геннадия Яковлевича.

– Он начальник нефтеразведки, царь и бог теперь на Югане, – вместо Обручева отвечает Гулов.

– Бедно живу я. Понравится ли? – вздыхает Андрониха, чуя, что здесь можно выторговать лишнюю деньгу: раз большой начальник, то и заплатит много…

– Я, бабушка, тоже не из богатых. Два чемодана да спальный мешок. Вот и все манатки, – утешает Андрониху Геннадий Яковлевич.

– Пойдем в избу. Посмотришь. И сговоримся, если приютно тебе у меня покажется, – уже без прежнего энтузиазма зовет Андрониха.

– Ну, все, Геннадий Яковлевич, пошел я, – махнул рукой Гулов на прощание.

– Спасибо, Александр Григорьевич. Отправляюсь отсыпаться. Приплывут мои новоселы – не до отдыха тогда будет.

Спроворила Андрониха квартиранту ужин. Поел он. На икону в углу посмотрел.

«Крещеный человек. На Христов лик глядит с уважением», – подумала Андрониха.

Койку Геннадию Яковлевичу поставила бабка за перегородкой у окна. Вид – в аккурат на будущее строительство. Говорлива сегодня Андрониха, на редкость любопытна. Да и квартиранта потянуло на разговор ради знакомства. Отстала от его души усталость.

– Значится, женушку твою сглазили, стервой оказалась, прости меня господи, – сочувственно говорит Андрониха и крестится. – Променяла такого человека! Офицером, поди, воевал?

– Подполковником закончил войну.

– Вот и говорю, полковника променяла на чахоточного директора-пимокатного… Ох, и жизнь наша… У тебя глаз стреляный, – вдруг деловито продолжает Андрониха и в голове у нее мигом зреет интересный план. – Не кольнула ли сердце какая наша улангаевская пташечка?..

Геннадий Яковлевич улыбнулся с хитринкой и посмотрел на Андрониху: знаю, мол, к чему ты, бабка, клонишь.

Сегодня зашел он в магазин. Видит, продавщица поставила стремянку, потянулась рукой к самой верхней полке. Удивила Геннадия Яковлевича стройная Сонина фигура. Будто застыла птица-лебедь на вираже. И сейчас подмывает его спросить у Андронихи про Соню подробнее.

– Соня-то?.. – бабка делает значительное лицо. – Если взаболь она тебе с первого взгляда люба, а не мельтешишь, то могу ее соглашать за тебя…

– Позднее как-нибудь. Неудобно… – смешался Геннадий Яковлевич от такого прямого предложения.

– Железо надо хлестать, пока не охлынуло. Бабу любить, пока не состарился. Соня не какая-нибудь халда. Эвон, сколь к ней сваталось! Она строгая… Гордость у нее вровень по красоту ее женскую. Ей и стрекотать-манить не надо. Выйдет замуж за такого, что красоваться будет и ни разу в жизни не ослезит платок – начинает расхваливать-стараться Андрониха.

– Красивая она, верно… Даже робость берет…

– Смирный баран волчице по зубам. Соне нужен характерный мужчина. Ты вроде по всем пунктам подходишь. Руки мастеровые, образование городское, не урод. Где надо, могутным кулачищем своим стол прошибешь. Жену да себя в обиду не дашь… Ну, до завтра… Заговорилась я с тобой, – неожиданно заторопилась Андрониха. – Ты, милок, поспи, поспи на перинке-то… А я пойду сейчас в магазин к Соне, белой принесу тебе к еде-то…

– Нет, говорят, белой у вас в продаже, – смущенно возражает Геннадий Яковлевич. Пить ему совсем не хочется, но уж больно настойчиво бабка о Соне говорила, наверняка неспроста.