Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА

Закурила эвенкийка трубку. Подслушивать, следить – грех. Но Югана совсем не подслушивает и не следит. Она случайно пришла сюда отдохнуть и полюбоваться красивым озером. Глаза не виноваты, если увидела Лену с Андреем… Пусть маленько смотрят. Вреда не будет, оправдывает себя Югана.

Погасла трубка. Югана не спускает глаз с берега озера. Она пролежала так час, а то и все три. Лена и Андрей успели поплавать, переплыть озеро вдоль и поперек. Быстро и незаметно время уходит, солнце давно за полдень перевалило…

Когда Андрей с Леной накупались и подплыли к берегу, он что-то сказал ей. Та с радостью забралась на березу, которую весенний буреломный ветер положил на озеро. Сидит Лена, ноги в воде полощет. Заплетает неторопливо толстущую косу и смотрится в зеркальную водицу. Ох, и красива же она сейчас! Югана живо представила, как Лена будет ласкать крепыша-сына, как беззаботно будет посапывать малыш, придерживая обнаженную грудь матери пухлой ручонкой…

Андрей сидит на берегу. Рядом с ним ящик с красками и кистями. На треноге большой холст в раме-времянке. Югана не видит, какой Лена рождается на полотне, но зато хорошо видит живую докторшу. Просто грех с такой женщины сделать плохую картину. А Лена сидит и мечтает. Улыбается. Вдруг вскинет голову, проводит глазами быстрокрылого селезня или неторопливую чайку. Или опустит печально глаза на свое отражение в воде, не верит, что она – частица бурлящей весны.

Вздохнула тяжело Югана. Много и долго смотрела, устала. Слезиться начали глаза. Надо ей выкурить последнюю трубку и отправляться к избушке.

Рано зацвел шиповник. Запламенели в диком розовом цвету береговые гривы. В зарослях шиповника и черемушника ночами не смолкают соловьи. Поют, прищелкивают, посвистывают. О чем эти ночные песни?.. Поют птицы про любовь, славят природу и бессмертие.

Утром недалеко от избушки тощая горбатая лосиха переплывала со своим долговязым теленком на другую сторону реки, вышли на мысок и остановились обсушиться.

Маленькая избушка с крышей из берестяных листов, придавленных жердями, серебрится росой. Под этой крышей, на вышке, с открытыми глазами лежит Югана в спальном мешке и слушает утреннюю тайгу. Слушает, как славят птицы вечную жизнь, с вечными цветами и ароматом.

Прошло три дня и три ночи. Сегодня быстроходная лодка умчит Андрея, Лену и Югану в Улангай. Что же случилось за эти дни и ночи? Спросите Хрустальное озеро – оно расскажет. Спросите волшебную избушку Юганы – она поведает…

Наступило время длинных дней и белых юганских ночей. Шумит беззаботно кедрач на Соболином острове. И так же плещется Ледовое озеро, как прошлым летом. Но нынче живет на острове всего один человек. Вертолет не дали артели. Костина бригада отказалась ехать на затерянный в тайге остров. Пришлось Волнорезову загрузить лодку продуктами и охотничьими припасами, прихватить с собой двух лаек и отправиться сюда в одиночку.

Верил Костя, что осенью придет к нему Илья. А пока у него есть занятие – нужно хорошенько изучить жизнь озерной норки. Тоскливо одному на острове. Но что поделаешь… Закурил Костя трубку, подошел к бывшему ангару-сараю. Взгрустнул, вспомнив небесный тихоход. И запросилась в небо его душа.

Югана сидела на скамейке у окна и вязала сеть-двухперстку. День выдался морочный, временами покрякивал гром и бусил дождь. Мокроглазые тучи сегодня скуповаты на слезы, но погода плаксивая.

Устала спина Юганы от долгого сидения. Решила сходить старуха в поднавес, доделать легкое ветловое весло.

Лениво воркуют ручьи, шлепаясь о береговые приплески. Вода в реке только-только шевельнулась на убыль. Еще вспучен и широк Юган в боках. Долбит река зубастыми волнами уже второй приплесок.

Маленький речной теплоходик, не глуша мотора, ткнулся в берег носом, высадил одного-единственного пассажира и пошел дальше кроить тихий Юган. Старуха сразу приметила: чужой человек приехал в Улангай.

«Вроде начальник. Шляпа домиком, городская. Плащ блестит, городской», – отметила про себя Югана. Стала внимательно смотреть.

Городской человек обходил лужи, стараясь не пачкать блестящих хромовых сапог. Шел он не куда-то, а прямо к Югане. Старуха убрала в сторону весло, встала, отряхнула с юбки стружку.

– Югана Кулманакова где живет? – спрашивает городской человек.

– Зачем в одном человеке ищешь двух? – ворчит старая эвенкийка. – Меня назвали Юганой отец и мать, когда еще охотились не в небесных урманах, а в нашей тайге…