Михаил Гиголашвили - Тайнопись

Начали расти горы в слоистом тумане. Трудно петлять между ними с набитым брюхом! Надо подняться выше — туда, где нет ни птиц, ни духов, ни облаков, а только густой эфир, рассыпаясь на блестки, звенит в пустоте. Изморось опять покрыла морду и крылья. Стало трудно лететь.

Скоро он увидел Большую Долину, Индию. Она проглядывала сквозь хлопья облаков и пара, простиралась до самой полосы океана. Блестели дуги радуг вокруг воздушных замков.

Он перелетел через груду холмов и, распластавшись, по-орлиному лег в воздушную струю. Несся, завихряясь с ней, вперед, где были видны бамбуковые рощи, леса, лоскуты полей и зелень огородов.

Чадила плошка. Раздувалась на ветру воловья завесь. Чадным смрадом тянуло по пещере. Шаман валялся навзничь. На полке копошилась седая крыса-ведьма с желтыми глазами. Потом она свистнула. Раз и другой…

Шаман заворочался. Сел. Поежился. Нет невидимой брони, которая охраняла его. Как-то странно покачивало изнутри — тянуло взлететь или провалиться сквозь землю.

Тьма души и ночи. Он на ощупь высек огонь. Так и есть. Пещера пуста. На погасшей плошке зеленеет свежая плесень. Масло еще булькает, вскипая, но огонь погас. И дым тянется от сникшего фитиля. Двойник пропал. Бес сбежал. А шаман отброшен назад. Во сне был совершен смертный грех.

Сам ли шаман, замороченный злым духом, послал двойника искать женщину? Или же это двойник, испугавшись нечистого, самовольно вырвался и сбежал?.. Неизвестно. Но грех был. Грех во сне или наяву — один и тот же грех. Ведь сон — это начищенный таз души, тайная суть яви и сути явь.

Нет, это он сам послал двойника на поиски женщины, которую тот нашел в богатом знойном городе, где дома придавлены желтой плавкой жарой, а на полуденных улицах ни души. Через узкие оконца ничего не видно. Но что это? Женская рука машет ему из дверей. Он покорно входит во дворик. Там на низком троне — молодая женщина. Нет, девушка. Девочка. Ребенок. Глаза подведены жирной синевой. Рот накрашен наглым пурпуром. Юбки подтянуты, как при переходе вброд. Браслеты на лодыжках светят золотым. Голые ступни возбужденно топчут черный виноград в серебряном блюде.

— Попробуй мой виноград! Отведай его сладость! Ощути его нежность! Не щади его целость! — Она мучительно-медленно вытягивает ножку из винограда; по накрашенным пальчикам сок стекает в чеканное блюдо.

«Богиня винограда!» — понимает он и благоговейно склоняется к блюду. И вдруг, воровским движением, задраны до живота цветные юбки! Он видит полосы молочных ног и сочную ложбинку с пухлыми губами. Желание выдергивает его из оболочки разума. Он тянется к голым ляжкам, рыщет в них, как огонь в печи. А потом валит богиню вместе с троном и тонет в её стонах, смехах и бесстыдных бормотаниях…

Понурившись, шаман сидел на подстилке. Крыса-ведьма шебаршилась на полке, обжигая желтыми глазами и ощупывая хвостом хрустальное яйцо. Она просит объедков, но сейчас не до неё.

Как мог он окунуться в эту лужу?.. Уж не сам ли Бегела, в знак мерзкой милости, возложил ему на темя свои зловонные лапы?.. Отчего померкло сердце и душу затянуло туманом?.. И деревьев он не слышит. И вода — советчица смолкла в реке. И рыбы молчат в немом укоре. И ветра он больше не чует.

Недаром говорил Учитель: «Сатана ранит тех, кто лишился божьей милости. Богов зови, но чертей не гневи! Богам угождай, а чертям не перечь!»

Надо одолеть пропасть в три прыжка — возвратить двойника, поймать беса и расплатиться за похоть. Чтобы поймать беса, надо узнать всё о прошлых встречах с ним. Войти в родовую память, отыскать там истоки. Без этого не поймать беглеца. Надо идти к озеру, начинать обряд.

Шаман медленно брел вдоль берега, беседуя с галькой, прося прощения у травы, винясь перед кустами и стыдясь седой укоризны гор. У воды надо дождаться царицы мира, Барбале. Золотое светило поможет. Оно — владыка мира и человека. Всё в его власти. Все равны перед его жаркой силой.

Сидя на мерзлой земле, он долго ждал, уставившись внутренним оком в себя. И вот под ложечкой вспыхнул комок огня. Начал раздуваться. Рос, растекаясь вместе с кровью по жилам. Скоро огонь и кровь стали едины.

Шаман запылал так сильно, что рядом с ним растаяла утренняя изморозь и потекли талые ручейки. Мысли ушли в сердце земли, где, скрючившись, сидит в кипящем желтке дух Заден и стонет от зноя, иногда прожигая скорлупу и изливаясь лавой. Он просил у Задана силы и храбрости. И дух благосклонно забулькал в ответ, открывая путь в прошлые жизни.