Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

Именно Бет узнала о вакансии в Вашингтонском университете, и именно она заставила Тома избавиться от ощущения, что подача заявления о приеме на преподавательскую работу будет жульничеством. Попасть в список кандидатов на должность было пределом его мечтаний, и Том уже провел десять чудесных дней вместе с Бет в Сиэтле, когда получил приглашение явиться на собеседование, для чего в каком-то смысле требовалось пересечь Атлантику. Просто университетский курс для начинающих писателей являлся своего рода колониальным владением кафедры английского, и поэтому Тома с пристрастием допрашивала комиссия преподавателей английского языка, выяснявших, насколько хорошо он знает викторианскую литературу и достаточна ли его преподавательская подготовка. Фактически Том стал выполнять функции двух преподавателей, работая на одну ставку. Как Бет узнала впоследствии, в комиссии произошел страшный раскол между сторонниками романиста Джеда Уинга и поэтессы Камиллы Тарук Санчес. Противники первого старались еще больше очернить выразительные черные комедии Уинга, заклеймив автора «грубияном и женоненавистником», противники же поэтессы, в свою очередь, не замедлили назвать ее творчество неприкрытой агитацией и пропагандой. И таким образом Том оказался выше всех дрязг как единственный кандидат, по поводу которого не велись ожесточенные споры. С самого начала Том знал благодаря органайзеру Бет: он получил эту работу, поскольку его считали относительно безобидным, и с тех пор старался поддерживать сложившееся мнение. Том никогда не высовывался, не ввязывался в конфликты, всегда вовремя являлся на занятия и скрупулезно отбывал на работе положенное время. Он получал удовольствие от общения, которое предполагала преподавательская работа; Том часто хвалил, а если и критиковал, то не обижая. Он умел находить в каждой студенческой работе пусть не достоинства, но по крайней мере скрытый потенциал. В общем, посещать те немногие семинары, которые он вел, желающих всегда находилось в избытке.

В настоящее время коробку от «Шардоне» из Чертова каньона переполняли заметки и наброски о настоящем или о том, что было настоящим на момент, когда Том об этом писал. Содержимое коробки стало его Америкой, так же как викторианская писанина явилась когда-то его Лондоном, а заметки о Кеннете Море — его Войной. Когда-нибудь скоро, думал Том, он внимательно прочтет все накопившиеся в коробке материалы и увидит, не наклевывается ли новая книга из собранного за восемь лет. Когда-нибудь, но не теперь. Сейчас ему очень нужна вторая коробка.

Оса, хоть появляться ей уже не сезон, с жужжанием ударилась в стекло, и Том приоткрыл окно, выпуская ее. Город, вода и небо — все снаружи было одного, пасмурно-серого цвета. Еще две недели назад Том мог беспрепятственно взглянуть на Клондайк-билдинг, но недавно его заслонил строящийся гигантский офис, снизу доверху затянутый какой-то пленкой вроде той, в которую пакуются хрупкие вещи и на которой дети и слабонервные любят хлопать маленькие пластиковые пузырьки. Раньше место работы Бет находилось в поле зрения Тома: сначала огромная куполообразная крыша зеленого цвета — здание редакции «Пост-интеллидженсер», потом Клондайк-билдинг. Когда Тому не удавалось подобрать нужное слово, он устремлял взгляд на противоположный берег залива, словно прося помощи у Бет, и уловка почти всегда срабатывала. А сейчас в ответ лишь новая постройка безжалостно сверкнула полиэтиленом и сталью.

Том стер с экрана все набранное и начал снова:

«Каждое утро моя жена первым делом узнает из газеты свою судьбу…»

— Ав! — лаял Финн. — Ав! Ав! Ав!

В туалете для мальчиков они вместе со Спенсером были собаками: Финн — большим пуделем, кудрявым и черным, а Спенсер — аляскинский маламут, как Бальто, его домашний пес.

— Гав! Гав! — отвечал Спенсер. — А я один раз видел, что Бальто пьет из туалета.

Стоя на четвереньках, пудель-Финн поднялся на задние лапы и оперся передними о край унитаза.

— Р-р-р! Р-р-р!

Вода внутри до сих пор бурлила — Спенсер недавно спустил ее.

— А я видел, что он пьет, — снова сказал Спенсер, как будто ему кто возражал.

Финн набрал побольше воздуха и заглянул в унитаз. Потом задрал голову к потолку и принялся заливисто лаять.

— Не выпил! — в восторге завопил Спенсер.

— Ав! — Финн отряхнулся, забрызгав голубые вельветовые штаны Спенсера и его футболку с Винни Пухом.

Спенсер хохотал так сильно, что начал сползать по стене.