Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

— Ты меня намочил! Плохая собачка! Нельзя, нельзя!

— Ав! — тяжело дыша и высунув язык, Финн уронил на Спенсера еще несколько капель.

— Нельзя!

— Спенсер? Финн? — Воспитательница Салли заглянула в приоткрытую дверь. — Туалет — не место для…

— Финн пил из унитаза! Финн пил из унитаза!

— Нет, я не пил. Я… — Тут Финн вспомнил: он же собачка!

— Ав! — залаял ребенок на воспитательницу Салли. — Ав! Ав!

— А волосы, Финн! А лицо! У тебя все лицо мокрое…

— Это же простая вода, — оправдывался Спенсер.

— Гр-р-р! — Припадая на передние лапы, пес-Финн метнулся к ногам воспитательницы.

— Там кишечная палочка! И другие микробы! Глистов подцепишь! Ай, вот хрен…

— А вы сказали плохое слово. Это плохое слово.

Спенсер громко прошептал Финну:

— Она сказала «хрен».

— Ох, извини, Спенсер, я случайно. А ты, Финн, может быть, встанешь ? Ты ведь уже большой мальчик и…

— Ав!

— Прекрати! Поди сюда! — Салли дернула за бумажное полотенце, но в руках у нее остался совсем маленький кусочек.

— Я на вас злой, — предупредил ее Финн, — я на вас такой злой!

— Придется вызвать твоих родителей. Немедленно. А сейчас — быстро к врачу, оба. Финн, я серьезно говорю.

— Финн, я серьезно говорю, — передразнил ее Финн, не двигаясь с места. Он не боится воспитательницу Салли. Она глупая, глупее остальных воспитательниц, и вдобавок такая противная!

— Финн!

— Вуф! — ответил мальчик, однако получилось больше похоже на всхлип, чем на лай, и Финн беззвучно зарыдал. По его щекам покатились слезы вперемешку с водой из унитаза.

Позже, когда обоих мальчиков забрали родители и состоялся обмен натянутыми улыбками, а также всевозможными «как-бы-чего-не-вышло» , директриса Мидж устало произнесла:

— Все, довольно. Этому ребенку требуется лечение.

Похоже на город, только без окон и дверей в домах. Контейнеры, поставленные по три один на другой, — это кварталы, между ними — сеть улиц, но не асфальтированных, а земляных, и все освещено резкими лучами прожекторов на вышках. Тщательно выбирая дорогу, высматривая тень, которая бы полностью скрывала его от яркого света, человек осторожно крался от одного перекрестка к другому, стараясь уйти как можно дальше от контрольно-пропускного пункта — там в высоких стеклянных будках сидели одетые в форму охранники. Беглец все время ждал ружейных выстрелов, поэтому приходилось внимательно осматривать каждую стену, возле которой он решал притаиться. Один раз китаец в страхе бросился наземь, когда вдруг заметил совсем близко от себя какое-то движение, но то оказалась тень его собственной руки, на миг освещенной прожектором.

Человек выбрался из «лендкрузера» на волю, по пути ему попались какие-то кусты, и с них беглец сорвал и съел много листьев, запив водой, которую вычерпал из крышки, валявшейся как раз неподалеку, — такими обычно закрывают центральную часть колес на машинах. Дела его шли путем. Без проблем.

Он добрался до конца земляной улицы и в нескольких километрах увидел настоящий город: небоскребы как в Нью-Йорке — десяток сверкающих огнями башен, стоящих рядом, словно снопы пшеницы. Зрелище неожиданно приятно взволновало его, страх исчез, осталось только воодушевление. И в видеофильмах так было. Теперь он будто сам попал в видеофильм. Человек улыбнулся от остроты ощущений. Эге, неплохо, а? Без дураков!

Двадцать ярдов открытого пространства отделяли его от последней ограды, высокой, с колючей проволокой наверху, однако преграждающей, по-видимому, вход на территорию порта, а не выход оттуда. Бетонные балки, сцепленные вместе, помещались между штакетинами, и выехать на машине через отверстие в заграждении невозможно. Вот с одной из балок он и начнет. Каждая прикреплялась к самой ограде проволокой, скрученной в узлы, находившиеся на расстоянии сорока — пятидесяти сантиметров друг от друга. Они не так велики, но могут послужить опорой для пальцев ног. Главную трудность создавали прожекторы. Держась в тени, человек двинулся дальше по краю контейнерного города, высматривая участок ограды, подходящий для побега.

И вскоре нашел, что искал: посреди залитого светом пространства — небольшой участок тени, хорошо скрытый контейнерами от охранников, а по другую сторону ограды очень кстати — куча песка, оставленного рабочими. Пригнувшись, на корточках, человек подобрался к ней и устремился ввысь, быстрый и юркий, как белка; за него думали мускулы. Пальцы ухватились за цепь, скреплявшую балки, а правая нога нащупала первый проволочный узел. Есть! Он стал буквально невесомым, пока, извиваясь, карабкался по ограде. Есть! Взялся за железную кромку на самом верху, поставил левую ногу ближе ко второму ряду колючей проволоки и всем телом подтянулся вперед.