Мария Свешникова - Небо № 7

— А как же дорогой «Рэндж-ровер», что стоял рядом? Мне кажется, правильнее было бы сесть туда.

— И нарваться на брюзгу и неврастеника? Ну уж нет!

Все — я собралась с духом и вышла в духоту поддаваться пагубной привычке.

— Куда ты? — Он схватил меня за руку, не давая уйти.

— Покурить. Не волнуйся — не убегу.

— Как тебя звать-то?

— Света! — пусть будет так.

Да будет свет, то есть Света. Звезда… Нет, сегодня просто звезда.

Я вышла из машины и закурила сигарету. Так странно, я не додумалась взять с собой сумку, телефон или ключи от дома, но схватила мамины сигареты и зажигалку.

Мой первый клиент включил аварийку. Это было так галантно и трогательно, что я решила сделать ему скидку, окончательно вжившись в роль.

Солнце било по глазам, а мозгов опустить очки мне не хватило. Мне было грустно и больно, мне хотелось отомстить всему миру. Мне хотелось страдать, чтобы потом предъявить эти страдания и найти виноватых, не догадываясь, что это будет только моя боль, моя сначала, может, но далеко не факт, потом она отголосками вознесется к ней и снова вернется, и в конце будет тоже моя боль. Проще говоря, полное правообладание чувством. Ничтожным таким чувством.

Он вышел из машины в вечернее пекло. Такая она, эта Москва, один шаг — и ты на обочине ада.

Все-таки высокий.

— Меня, кстати, Макс зовут. Давай я с тобой покурю.

— Тебя угостить сигаретой?

— Угости.

Я протянула ему пачку и зажигалку. Последний предмет он очень тщательно осмотрел, как будто делал свои выводы.

— Так куда поедем? К тебе или к тебе? — Макс, теперь уже можно называть его по имени, смотрел на меня, с четким ожиданием, что сейчас я назову ему адрес. А еще я чувствовала, что он понимает мой блеф.

— Давай лучше к тебе.

— Не боишься?

— А должна?

Он не ответил. В конце концов, всем бы умирать от рук (и не только рук) таких красивых маньяков.

— Мы поедем за город смотреть мой дом.

— Ты меня изнасилуешь и закопаешь?

— Первое вряд ли, второе — только по желанию.

Мы стояли и молчали.

— Обычно в такие моменты девушка спрашивает точный адрес и сообщает его по телефону вышестоящим.

— А я сама по себе. И телефона у меня нет.

— У тебя верхняя пуговица оторвалась. Резко расстегивала?

Да, с театральным выходом из машины на глазах матери я перегнула пуговицу.

Он посмотрел на мою рубашку. Я чувствовала кожей, как он анализирует происходящее и прекрасно понимает, как я в спешке ее расстегивала.

Только не сдаваться.

Как меня отец в детстве учил — сила воина в его безупречности. Думаю, данная теория применима и ко лжи.

Я вздрогнула от прикосновения Макса. Он с силой выдрал нить, на которой висела пуговица.

— На, — он протянул мне ее, потом положил пуговицу в центр моей ладони, заботливо прикрыв пальцами, — в карман убери, приедем, пришьем!

Предугадывая его вопросы, я начала отвечать:

— Рубашка подделка. Стоит копейки — выкину и все.

— Врешь.

— Почему ты так думаешь?

— Иначе бы ты выкинула пуговицу, но ты убрала ее в карман. Хорошее тебе воспитание дали — научили ценить вещи.

Я промолчала.

Он так пристально и заботливо на меня смотрел. Так пристально, что мне хотелось провалиться в канализационный люк или даже в саму канализацию.

У Макса были русские черты лица и все та же русская интеллигентность во взгляде, по которой я так скучала в Лондоне. Не было глубоких морщин, кожа была на уровне двадцатилетних. Он был мужественно упитан, никакого жира и никакой худобы. Широкие плечи.

Рядом с ним хотелось просыпаться. И быть может, даже засыпать. Так сложилось, что у меня в жизни было только двое мужчин. Он, наверное, думал, что под сотню. Почему мы не встретились иначе?

А если так? Почему не провести просто ночь?

Получить деньги.

Приехать и кинуть матери в лицо. Он был готов меня снять. Жаль, что не на камеру.

На нем была мятая белая рубашка из тонкого льна и джинсы с очень красивым ремнем. Видимо, он был человеком не бедным. Но привычного пафоса бытия не наблюдалось.

— У нас с тобой джинсы одного цвета.

Он смотрел на идеальный бордовый маникюр, красивые босоножки. И складывал в голове неясный образ. Меня. Никем не любимой меня.

— Да. Одинакового. Ну что, ты докурила? Поехали?

На этот раз я кивнула. Мне было жарко. Я чувствовала, как тело покрывается ровным налетом потного вещества. Я чувствовала, как запахи наших духов смешивались в неясный симбиоз полутонов.

Хотелось пить пузырящееся лето в красивых бокалах.