Константин Кропоткин - Содом и умора

Предполагалось, что соберется самая изысканная компания — красивые, знаменитые или, в крайнем случае, просто богатые. Но все мускулистые модели, записные остряки и пузатые миллионеры оказались заняты.

— …Адам! Приходи! Будет весело! На первое спаржа с ветчиной и майонезом, сыр с оливками и виноградом… Уезжаешь? Здорово. Пока…

С кислым видом Марк положил трубку.

— Ах, это очень мило, но я буквально сейчас улетаю на Мальдивы, — я без труда восстановил неуслышанную часть разговора, зная любовь Адама к сочинительству.

Даже если он собирается на рынок за воблой, то рассказывает, как минимум, о золоченой карете, которая вот-вот умчит его в Булонский лес.

— В Египет. На реку Нил, — поправил меня Марк.

Адам, вертлявый юноша польских кровей и неопределенного возраста, числящийся у Марка в приятелях, не знает себе равных в сочинении небылиц, которые настолько пошлы, что становятся произведением искусства. Этот редкий талант сделал его желанным гостем в домах, куда более аристократических, чем наши 84-метровые руины. Салонные шахерезады всегда пользуются спросом, а Адам был королевой всех шахерезад.

— …На второе — фондю со всякими соусами, — говорил Марк следующему кандидату на совместную новогоднюю ночь. — Фондю? — Марк произнес это слово с наслаждением и в нос, как настоящий парижанин. — Фондю — это такая еда. Ее жарят прямо на столе. Что ты! Костер мы разводить не будем. Киря смастерил миленькую горелку. Работает лучше всякой печки, хоть котлеты жарь. Нет, фондю не котлеты. Мы поставим на нее кастрюльку. Беленькую с розочками. Нальем маслица целую бутылку, а как закипит, положим мясо кусочками на специальных железных палочках.

— Шпажках, — уточнил Кирыч.

Два вечера с книгой «Европейская кухня» не прошли для него даром. Теперь Кирыч сделался настоящим специалистом по приготовлению деликатесов. По крайней мере, в теоретической части. До применения знаний на практике оставалось всего два дня. Мне за это время предстояло усвоить правила эксплуатации тропических фруктов. Надо ли срезать шкуру у манго, что делают с папайей, съедобна ли косточка киви и есть ли она у него вообще? Из экзотических плодов, которые я купил, поддавшись на марусины уговоры, самым простым в обращении был кокос. Не надо много ума, чтобы сообразить — райское наслаждение у кокоса внутри.

— Что потом? — переспросил Марк и, закрыв трубку рукой, зашептал. — Зиночка интересуется культурной программой.

— Будем водить хороводы, — ответил Кирыч.

— Если до этого не помрем от несварения желудка, — добавил я.

— А потом… — промурлыкал Марк в трубку. — Потом мы будем кидаться табуретками! Придешь! — возликовал Марк и тут же скис. — Всего на полчаса?

Список гостей редел, становясь все менее блестящим.

Нам досталось то, что осталось. Например, унылая дева Лилька. Она так хотела замуж, что к 30 годам распугала всех подходящих кандидатов и теперь утешалась романами с продолжением, которые строчила для «Новоросского листка».

Незадолго до новогодних каникул я встретил Лильку в коридоре редакции. Она принялась расписывать, как трудно живется одинокой девушке, которая даже Новый год встречает в обществе телевизора, и я, расчувствовавшись, я пригласил ее к нам.

— Я винегрет приготовлю, — обрадовалась Лилька.

Это блюдо вряд ли может считаться вершиной кулинарного искусства, которое должен являть собой наш новогодний стол, но огорчать Лильку я не стал.

— Только обещай, что не будешь кричать «ой, чего делается!» при виде целующихся мужчин, — потребовал я. — Извращенцы не любят, когда им об этом напоминают.

Лилька пообещала.

Чтобы ей не было скучно, Марк придумал пригласить Валерия, обладавшего, как минимум, двумя достоинствами. Во-первых, он был гетеросексуален. Во-вторых, холост. Марк толковал что-то еще об одном достоинстве, вспомнив совместное купание в бассейне, но я ему не поверил. Будь это правдой, Валера уже давно был бы женат.

…Свечи горели, стол был заставлен едой и бутылками так плотно, что скатерть, накрахмаленная и отутюженная, наблюдалась едва-едва. В центре стола красовалась горелка, похожая на уменьшенную копию аппарата для запуска космических кораблей.

— Вот это жизнь! — облизывался Марк, ходя вокруг стола кругами.

Первой явилась Лилька. Она принесла винегрет и бутылку шампанского, которые тут же же постигла печальная участь. В кастрюлю с винегретом, опрометчиво оставленную в коридоре, залез Вирус. А шампанское кончилось само по себе, выстрелив сразу после того, как я подумал, что бутылка тепловата и надо бы поставить ее в холодильник.