Татьяна Бонкомпаньи - Девушка из высшего общества

— Правда?

— Я звонила, но ты был на конференции. На Сен-Барте Кристиан рассказывал мне про коллекцию. Я думала, кто-нибудь другой покажет мне галерею, но, судя по всему, это его детище, поэтому он сам провел меня по залам. А потом я и не заметила, как мы оказались за столиком в «Фелидиа», — пожала она плечами. — Извини, что не позвонила тебе. Мне показалось, ты сегодня тоже будешь работать допоздна.

— Тебе понравилось? — поинтересовался Роберт скучным голосом.

— Галерея или еда?

— И то и другое? Или что-то одно?

— Ну, мне понравилось смотреть на произведения искусства с такого близкого расстояния. Там собрана отличная коллекция, мы обязательно должны посмотреть ее вместе. И еда была отменная. Думаю, я теперь несколько дней не буду есть.

Лили встала с дивана и взяла сапоги. Она почти целый день провела на каблуках, поэтому стоять босиком на жестком деревянном полу было неудобно.

— Пойду переоденусь? Увидимся в спальне?

— Угу, — сказал он, не отводя взгляда от экрана телевизора. — Увидимся.

На следующий день Лили должна была встретиться с Джозефин за ленчем в «Ла Гулю» — французском бистро на Медисон-авеню, любимом месте светских персон, где они могли и на других посмотреть, и себя показать. Возвращаясь домой после завтрака у Дианы, она позвонила свекрови и попросила помощи с аукционом фонда «За спасение Бухареста». Лили надеялась: приглашение на ленч означает, что той удалось уговорить Дональда Трампа выполнить просьбу Лили.

— Как продвигается ремонт в Палм-Бич? — поинтересовалась Лили, когда после двадцатиминутного опоздания Джозефин села за их столик в главном зале.

Бартоломью начали ремонт кухни в «Блубелл-мэнор», и из-за этого, к несчастью для Лили, Джозефин в этот день пребывала в отвратительном настроении. Она только что закончила разговаривать по телефону с подругой — сорок минут без перерыва они обсуждали коктейльную вечеринку, состоявшуюся прошлой ночью в антикварном магазине на Уорт-авеню, и очень расстраивалась, что пропустила ее. Ремонт был запланирован еще на прошлое лето, но Джозефин не захотела видеть, как рабочие топчутся по дому, и в тот момент считала вполне допустимым несколько недель не ходить на вечеринки. Но сейчас она ужасно злилась на себя за то, что согласилась на ремонт в феврале и что ей не удалось уговорить Эдварда арендовать на зиму какой-нибудь дом или квартиру. И теперь они фактически оказались запертыми в Нью-Йорке без дела, не имея возможности увидеть никого из друзей. Для Джозефин эта ситуация была настолько прискорбной, что ее невозможно было описать словами. Расправив лацканы жакета косого кроя от Ральфа Лорена, она проворчала:

— Думаю, неплохо, но уж слишком он затянулся.

— Да, но мне кажется, этого следовало ожидать.

— Конечно, но в Нью-Йорке сейчас так скучно. Здесь нет никого… серьезно, ни единого человека, — жаловалась она. — Разве твои, как их там… подружки не разъехались?

— Честно говоря, уехали только три мамы из игровой группы Уилла, а остальные сейчас в городе. Думаю, некоторые остались из-за того, что слишком заняты делами в благотворительном фонде, — сказала Лили.

— Ах да. Не понимаю, почему вы планируете такие мероприятия на это время года? Когда я была в твоем возрасте, мы ничего не устраивали ни в январе, ни в феврале — в это время в календаре светских мероприятий творится полная неразбериха. Есть девушки, которые организуют шесть, семь или даже восемь благотворительных вечеров. Ужасная глупость, тебе не кажется?

— Гм, как сказать… Мне кажется, с тех пор кое-что изменилось. Нет ничего плохого в том, что кто-то хочет быть полезным.

— Изменилось, но не настолько, — фыркнула Джозефин. — Самые шикарные дамы твоего возраста участвуют в одном или максимум в двух благотворительных вечерах в год. И им удается не попадать на «Шестую страницу». Надеюсь теперь, когда ты каким-то образом оказалась в их числе, ты перестанешь, словно проститутка, позорить фамилию Бартоломью на весь город.

Лили потеряла дар речи. Неужели Джозефин действительно сказала «проститутка»? Во-первых, она впервые услышала от нее столь бестактное заявление. Кроме того, разве не Джозефин восхищалась Морган и Ди, которые организуют по меньшей мере пять вечеров в год и регулярно появляются в колонке сплетен газеты «Пост»?

«Какое право она имеет решать, как мне использовать или не использовать свое имя?»

Джозефин, урожденная Джозефин Джонсон из города Сент-Луис, штат Миссури, имеет к семье Бартоломью такое же отношение, как Лили. До встречи с Эдвардом она была одной из многих симпатичных студенток из высших слоев общества, которые мечтали найти богатого мужа еще до того, как закончится их свободная жизнь в студенческом городке.