Татьяна Бонкомпаньи - Девушка из высшего общества

Джозефин оглядела зал, опасаясь, что вдруг кто-то услышит их разговор.

А Лили продолжала:

— Если вы хотите казаться жалкой, пожалуйста, я не возражаю. Можете страдать, но дайте нам с Робертом возможность быть счастливыми.

На этот раз она сказала все, что думает, и теперь уже Джозефин была в шоке и не могла вымолвить ни слова. Лили сняла сумочку со спинки стула.

— Не беспокойтесь, я заплачу по счету.

Она положила на стол сто тридцать долларов — все наличные деньги, какие были у нее с собой. Лили рассчитывала, что этого достаточно, чтобы расплатиться, включая двадцать процентов чаевых.

Надев пальто, Лили вышла из ресторана — маленький колокольчик на входной двери весело зазвенел, когда она распахнулась. На улице было холодно и моросил дождь, но Лили решила пойти домой пешком. Она хотела пройтись по мокрому, чистому после дождя тротуару.

К тому же ей нечем было заплатить за такси.

Как одна из организаторов благотворительного бала «За спасение Бухареста», Лили должна была прийти на примерку в ателье Ортензии де ла Рейна в понедельник в 11:00. Это был первый день примерки для всех, и она знала, что каждая женщина тайно планирует оказаться там как можно раньше. Крайним невезением считалось получить какое-нибудь ужасное платье с буфами, особенно для Лили, чей дебют в качестве организатора благотворительного вечера должен был ознаменовать ее возвращение в высшее общество. Ее выбор будут оценивать все редакторы и гуру стиля в городе. Если он окажется правильным, она сможет попасть на страницы репортажей с вечеринок журнала «Вог» и «Мир женщин»; в противном случае свою фотографию она там не увидит.

Кроме того, несмотря на домашние проблемы, она хотела получить удовольствие от вечера. В тот день, когда Лили ушла с ленча, Роберт вернулся с работы, явно собираясь отчитать ее за «плохое поведение» с Джозефин, но она отказалась слушать нотации.

— Не нужно мне ничего говорить, — заявила Лили. — Она сказала, что я позорю вашу семью, а я ответила, что она не смеет так со мной обращаться. Даже не думай, что я буду терпеть такие выходки. И я не оскорбляла ее в ответ. Хотя, поверь, могла бы и имела на это полное право.

— Она назвала тебя проституткой?

— Не совсем. Она сказала, что не хочет, чтобы я, словно проститутка, позорила фамилию Бартоломью.

— Серьезно? — Он усмехнулся и вздохнул. — Что ж, в таком случае я рад, что ты так отреагировала. И все же ты ушла в середине ленча. Нужно было остаться и обсудить разногласия.

— Какие еще разногласия? Она настоящая сука.

— Лили, следи за речью.

— Она так грубо вела себя со мной.

— Ты встала из-за стола в самый разгар ленча. Если это не грубость, то я не знаю, что тогда.

— Послушай, я твоя жена и мать твоего ребенка. Можешь общаться с матерью, если хочешь, но прежде всего ты должен поддерживать меня. Почему ты всегда считаешь меня виновной?

Оставшуюся часть выходных они почти не разговаривали. Ночью Роберт спал на диване в гостиной, а в субботу весь день работал. На завтрак в воскресенье она испекла ему блины, но это не помогло — голос мужа, когда он несколько раз обращался к ней, звучал холодно.

К понедельнику Лили решила поговорить с Робертом прямо и, когда он уже собирался уходить на работу, спросила:

— Может быть, забудем о том, что случилось?

Он взялся за ручку двери:

— Для меня очень важно, чтобы ты попыталась наладить отношения с матерью. Если не ради меня, то хотя бы ради Уилла.

Лили почувствовала себя побежденной. Ей казалось, основная причина проблем в том, что Роберт был без работы, и, стоит ему найти себе новое место, в их семейной жизни начнется новая, более счастливая глава. Но нет. Появились только деньги, остальные проблемы остались. Они по-прежнему продолжали ругаться из-за Джозефин и всех вечеров, которые Роберт проводил вне дома. Только теперь он объяснял свое отсутствие занятостью на работе.

Лили готова была разрыдаться, но взяла себя в руки и пошла в детскую. Уилл уже проснулся и играл с аквариумом от «Фишер прайс». Когда Лили вошла в комнату, его лицо озарила беззубая улыбка и на пижаму потекли слюни. Она принесла малыша на кухню, развела ему молочную смесь и смотрела, как он ходит вокруг стула, держась за него руками. Утро прошло быстро, в десять Хасинта уже звонила в дверь, и Лили могла отправляться на долгожданную примерку в демонстрационный зал Ортензии де ла Рейна, расположенный в Швейном квартале на Манхэттене.