Джонатан Троппер - Как общаться с вдовцом

Все, что я сейчас могу, — побороть отчаяние, которое готово обрушиться на меня, словно внезапный ливень, и приглашающе похлопать по бейсбольной рукавице. Расс усмехается и высоко бросает мяч, который я легко ловлю; слышно только, как стрекочут сверчки, мяч шлепается о рукавицы, да время от времени закричит Клэр. Все-таки приятно перебрасываться мячом с Рассом, теперь я понимаю, почему так повелось, что отцы играют в мяч с сыновьями. Мы вместе, мы заняты интересным делом, но держим дистанцию: мы поверяем друг другу сокровенные мысли, не выдавая своих чувств, а если мы не можем о чем-то сказать вслух, мы бросаем мяч. Я слышу звонкие шлепки жесткой кожи о мягкую и знаю, что сообщение передано.

Стивен, я кладу трубку! Нет! Я кладу трубку!

— Спасибо, что поговорил с Джимом, — говорит Расс. — Мне намного легче, потому что я знаю, что скоро перееду сюда.

— Не за что.

— Я впервые чувствую себя чуточку лучше с тех пор как… ты знаешь.

— Я рад.

— Так что, похоже, ты теперь опять мой отчим.

— Похоже на то.

— И как тебе это?

На секунду я задумываюсь.

— Нормально, — отвечаю я.

— Вот и хорошо.

Вжик… шмяк.

Лейни Поттер хочет, чтобы я обсуждал с ней ее вагину. Расскажи, как ты любишь мою влажную киску. Она так и говорит, засовывая язык мне в ухо, когда мы голыми катаемся по кровати в комнате для гостей. Разговаривая о сексе, я всегда испытываю неловкость во всем, что касается вагины. Ну в самом деле, не называть же ее «вагиной». Но любые другие названия звучат грубо или как-то уж очень по-детски, так что я чувствую себя актером в дешевой порнухе. В итоге я никогда прямо о ней не упоминаю, а говорю околичностями, как раньше о теще. «Мама» — об этом и речи быть не могло. «Шарлотта» — звучало до смешного формально. Поэтому я просто кивал и говорил «Привет», как будто хотел сказать: «Привет, принести вам еще чаю?» Теперь же, занимаясь сексом, я думаю о своей бывшей теще, а ни от чего так не пропадает эрекция, как от подобных мыслей. Поэтому я просто гоню их из головы и стараюсь сосредоточиться на том, чем сейчас занимаюсь, но с тех пор, как Лейни освоилась настолько, что начала во время секса говорить сальности, это не так-то просто. Если хотите знать, она ведет себя уж слишком по-свойски.

Лейни любит поговорить. О да! — произносит она и признается: Я так по тебе соскучилась! О боже, ты такой страстный! Я хочу, чтобы ты вошел в меня прямо сейчас! — стонет Лейни. А потом, выруливая на взлетную полосу оргазма, она подробно и в красках комментирует происходящее: О боже, я кончаю! Не сейчас, не сейчас. О-о-о-о-о-о-о! Так приятно, что ты во мне, о боже, о боже, моя киска такая влажная, я истекаю соком. Да, да, не останавливайся, не останавливайся! Не убирай оттуда пальцы, о боже, да! Я кончаю! Я кончаю! Я кончаю!

Я не привык, чтобы партнерша комментировала секс, меня это отталкивает. Я задумываюсь о том, действительно ли я лежу меж ее бедер, потому что, если это так, зачем ей надо мне об этом сообщать? Почему она не может просто мычать, стонать и визжать, как взрослая?

Когда мы закончили, она обвивает меня ногами, массирует пальцами мою задницу и покусывает меня за шею.

— М-м-м-м-м, — мурлычет она и лижет мой подбородок, словно это сливочный рожок. — Я так по тебе соскучилась.

— Я тоже по тебе скучал, — говорю я.

Она улыбается и поднимает на меня глаза.

— Это ложь, — возражает она, — но ложь во благо. — Она целует меня в нос и опрокидывает на спину, мы лежим бок о бок. — Я знаю, Дуг, тебе это кажется странным. Каждый из нас получает что-то свое от того, чем мы занимаемся. Но ты красив, ты сногсшибательный любовник, и я не хочу, чтобы ты считал себя обязанным мне врать. Я уже большая девочка, и я изо всех сил попытаюсь в тебя не влюбиться, ладно?

— Ладно, — соглашаюсь я и целую ее веко.

— А сейчас, — продолжает она, — я тебя все время хочу. Я ни о чем другом не думаю.

— Я тоже тебя хочу, — признаюсь я.

Она наклоняется и целует меня в губы.

— В это я верю.

Какое-то время мы лежим молча, а потом, к нашему общему удивлению, я говорю:

— Я думал о том, чтобы снова начать ходить на свидания.

— Ого! — произносит она, не в силах скрыть испуг, отразившийся на ее лице. — Ты считаешь, что готов к этому?

— Не уверен, — отвечаю я. — Я сам не знаю, к чему готов.

Она облизывает пальцы, лезет ко мне между ног и обхватывает мой член влажным кулачком.

— Я знаю кое-что, к чему ты, кажется, готов, — говорит она, опираясь на руки, и целует мой живот, опускаясь все ниже и ниже. — Знаешь, как говорят?