Виктор Шурлыгин - ПРЕОДОЛЕНИЕ

– Ты мне целых два лета не писал писем, – вздохнула Маришка.

– С этим покончено! – твердо сказал он. – Теперь, когда я уеду, мы будем писать друг другу интересные письма.

– Я уже хорошо пишу. И первый класс закончила на одни пятерки!

– Ты молодец!

– А зачем тебе снова уезжать, Санечка? – спросила она с грустью. – Оставайся с нами. Будем жить вместе. У меня много игрушек.

– Я бы остался, Мариша, – вздохнул он. – Но тогда многим людям, которые меня ждут, будет очень плохо.

– Да,- сказала она на манер матери. – Прямо не знаю, что тебе посоветовать. Ну, ничего. Утро вечера мудренее. Верни меня на пол, я тебе тапочки дам… Проходи… А то у мамы что-то на кухне давно горит.

– Ох, совсем из головы вон! – всплеснув руками, Вера бросилась из прихожей. – Залюбовалась вами. Очень уж вы подходящая пара. Прямо нитка с иголкой.

Нет, не ошибся Саня ни адресом, ни дверью. Все по-прежнему оставалось в доме Громовых: тот же белый стол красовался в гостиной, в комнатах было чисто, уютно, тепло, то же бескорыстие и любовь друг к другу чувствовались в каждом слове, каждом жесте членов семьи. И Саня знал истинную причину неувядания и молодости семьи Громовых – Вера и Никодим жили правильно и время щедро питало их своими целебными соками, они находились под охраной и защитой самого времени!

– Вера, – спросил он, проходя на кухню. – А где Никодим Иванович?

– Никодимушка? – улыбнулась она. – Да где же ему быть? На аэродром потопал… С минуты на минуту будет… Ты присядь, Саня, отдохни… Расскажи, какими ветрами? Какими судьбами? Как Наташенька? Как там, скоро ли радио включать? Мы ждем, Санечка, – зарделась она. – Очень хочется, чтобы тебе повезло!

Но отчаянный небожитель не успел ответить на вопросы доброй женщины.

– Ой, мамочка! – всплеснула руками Маришка, отбегая от окна. – Идет! Наш любимый мужчина идет! Сердитый-пресердитый! Что сейчас будет?! – И веселым зайчиком запрыгала по квартире, осматривая все углы. – Мама, – просияла счастливо. – У меня везде полный порядок! Полы подметены. Вещи на месте. Нигде ну ни пылиночки!

– Умница, хозяюшка, – засмеялась Вера, – И я готова. Пойдем встречать любимого мужчину!

– Подожди, подожди… Ты встречай сегодня одна, а мы с Санечкой спрячемся! Как будто нас нет дома! – и немедля ухватила Саню за руку. – Пойдем скорее! Знаешь, как папа обрадуется!

Он засмеялся, испытывая радостное, томительное, как в детстве, волнение, когда играли с мальчишками в прятки, заметался с девчушкой по квартире, но укрыться было негде, и тогда, не долго думая, они шмыгнули под стол и притихли, чувствуя, как стучат, разрываются сердца.

– Мир этому дому! – донесся из прихожей могучий бас вечного комэска. – Тут, говорят, лечат, кормят, голубят стареющих авиаторов?

– Тут, Никодимушка, тут, – весело, певуче согласилась Вера, и Маришка, зажав кулачком рот, прыснула.

– А где наша ягодка? Малиновка? Певунья-попрыунья? Почему не встречает любимого мужчину?

– Да понимаешь… – и Вера что-то тихо зашептала.

– Как исчезла? Какой волшебник? Не может такого быть! – Паркет заскрипел под тяжелой, богатырской поступью Громова. – Ну-ка, посмотрим, поищем… – Он честно обошел все комнаты, заглянул в ванную и даже открыл балкон. – Нет нигде, – сказал озадаченно, опускаясь на стул у стола. – Не нашел. Но знаешь, мать, в прихожей чьи-то башмаки стоят, а пыль на них не нашенская, столичная. Кто бы это мог быть, интересно?

Маришка, не выдержав, опять прыснула.

И в ту же минуту могучие руки майора Громова, вечного комэска Никодима Громова, легко подняли стол, отставили в сторону; притаившиеся Маришка и Саня были обнаружены; Никодим подхватил дочь как перышко на левую руку, а правой так стиснул отчаянного небожителя, что у того зарябило в глазах. Саня в долгу не остался и тоже стиснул комэска изо всех сил.

– Приехал! – протяжно сказал Громов, отстраняясь, и все сразу поняли, что Саня действительно приехал. – Ну, – оживился он. – Что же мы стоим? Садись, выкладывай!

– Позднее, Никодим Иванович. Вечером. А сейчас надо слетать с вами на разведку погоды. На «спарке». И чтобы я сидел в первой кабине. А вы – на месте инструктора.

– Тебя что… турнули… оттуда? – озадаченно крякнул Громов.

Саня почувствовал: наступил самый напряженный момент.

– Никодим Иванович, – сказал он твердо. – Вы знаете меня. Я знаю вас. Остальное – неважно.

– Гм… – изумился Громов. – Тебя-то я знаю, вот как быть с канцелярией?

– Документы у меня в порядке. Разрешение Командира есть.