Виктор Шурлыгин - ПРЕОДОЛЕНИЕ

– Николай Александрович, – попросил он негромко. – Разрешите взять на память этот одуванчик, просвеченный временем?

– Конечно, дружок, – улыбнулись мудрые глаза, – отчего вы спрашиваете? Берите. Только, пожалуйста, не ошибайтесь в начале пути. Время не просвечивает, не распространяется, как свет или радиоволны. Время постоянно присутствует, и его взаимодействие с процессами и материальными телами происходит мгновенно.

– Я запомню: время присутствует. И сохраню одуванчик.

– Теперь уже цветок засохнет.

– Я сохраню его увядшим. Он знал прошлое, настоящее и будущее.

И круто повернувшись, Саня вышел.

…Там, за много километров от родного города, притихшего за окном такси в сиреневом полумраке, Саню ждала встреча с собой прежним и с собой нынешним. Время призывало в дорогу. Попросив шофера подождать, он вошел в парадное своего дома, открыл дверь квартиры, стараясь двигаться бесшумно, достал портфель, положил туда бритву, томик Пушкина, чистую рубашку, поцеловал безмятежно спящую Наташку, направился на кухню. Взяв чистый листок бумаги и шариковую ручку, торопливо написал: «Милые мои, любимые женщины! Мама, Наташа! Простите! Я уезжаю на полтора-два дня. Так надо. Но я вернусь. И буду послушно чистить картошку, трясти половики, ходить с вами в кино, в театры и говорить вам самые замечательные слова, какие только есть на свете. Целую вас. Ваш Саня».

Положив записку на середину стола, он погасил свет и вышел в наступающее утро.

– Саня, Санечка! Да откуда ты взялся?.. Так неожиданно!.. Господи, у меня все руки в муке… Ну дай я тебя в щечку поцелую… Как ты вырос!.. Возмужал!.. Гражданский костюм тебе очень к лицу… Да проходи же, не стой у порога… Мариша, Маришка, иди скорее! Посмотри, кто к нам приехал!..

Вера, жена вечного комэска Никодима Громова, все такая же румяная, полная, суматошно-веселая, стояла перед ним, излучая невидимое тепло, трогающую до слез радость, сердечную, мягкую надежность, руки, как и два года назад, были у нее по локоть в муке, она опять неутомимо стряпала что-то вкусное, необыкновенное для своего медведя Никодимушки, так же белозубо улыбалась, и Сане показалось, будто он никуда отсюда не уезжал и что не было двух трудных лет, горьких сомнений, мучительных поисков самого себя. Прошлое словно вернулось в настоящее, он вспомнил, как в этом доме в него, старлея доблестных ВВС, тяжело, трудно входили истины майора Громова и как ему нравилось, что тут сохранили большой стол, за которым можно собираться всей семьей и пить ароматный чай, и просто молчать, и слушать. Он вспомнил свои милые ухаживания за потешно шепелявившей Маришкой, их «светские» беседы, до краев наполненные счастьем прожитого дня, вспомнил страшную схватку с ураганом, когда майор Громов, вечный комэск Громов, прикрыл его, желторотого, своей могучей грудью, балансируя между жизнью и смертью. Он вспомнил все это и еще многое другое, пережитое в родном гвардейском полку, в радушном, гостеприимном доме Громовых и окончательно понял, что не ошибся ни адресом, ни дверью.

– Здравия желаю, Санечка, – очаровательное, повзрослевшее создание появилось в прихожей, но не бросилось, как раньше, на шею, а стояло поодаль, краснея и смущаясь; он разом увидел ее перемазанные чернильной пастой пальчики, стеснительную угловатость и с грустью подумал, что два года все-таки прошли, их не вычеркнешь, нет, не вычеркнешь из водоворота жизни.

– Маришка! – он протянул руки. – Здравствуй! Как ты выросла! Где наши волшебные тапочки, теплые-претеплые, мягкие-премягкие?

Создание покраснело еще больше, но не сдвинулось с места.

– Ты понимаешь, Саня, какое дело, – лукаво сказала Вера. – Маришка у нас замуж собралась. Нам с Никодимушкой интересно: кто же счастливчик? Всех мальчишек из городка перебрали – никто не подходит! И тот не нравится принцессе, и этот. Оказалось… давно влюблена! С детства! Представляешь, Саня, с детства! И мы его знаем, говорит. И тоже влюблены…

– Ну, мама, – девчушка полыхала огненным цветком.

– Мариша, – улыбнулась Вера. – Если любишь человека, нужно говорить прямо, не стыдясь. И быть ему верной до конца.

– Я… скажу… – в первокласснице происходила внутренняя борьба. – Знаешь, Санечка, – прошептала она, опустив голову и еще больше краснея, – когда я решила… выйти замуж… я подумала… о тебе… Я тебя… очень… люблю!

– Мариша! – Саня подхватил «невесту» на руки, прижал к себе. – Я тебя тоже очень-преочень люблю! Ты самая замечательная девочка!