Николай Веревочкин - Зуб мамонта. Летопись мертвого города

Пулей выскочил Марат из траншеи и бросился навстречу пылящей машине:

— Пал Ович! Пал Ович! Посмотрите, что мы раскопали!

Пыльный хвост нагнал машину и на некоторое время скрыл происходящее. В рыжем облаке сверкнула молния. Это наэлектризованная душа Козлова действовала по объективным законам ее природы. Раскаты грома нарастали, схлестывались, перекрывали друг друга, а заключительный аккорд был настолько мощным и непередаваемо ветвистым, что, казалось, само небо упало на землю. Пыльное облако осело, и наступила абсолютная тишина. Выхлестнув из души эмоции, Козлов стал скучным и вежливым, как Бурля после весеннего паводка.

— Почему стоим?

Тихие, обычные слова после поэтического неистовства вызывали у собеседников ощущение глухоты.

— Вот, — продемонстрировал Марат булыжник невнятной формы, — зуб нашли.

— Ты что, Аубакиров, экскаваторщик или стоматолог?

— Пал Ович! Зуб мамонта!

— А хоть бы и динозавра. Что с того?

Козлов взял в руки серый булыжник. Повертел. И присвистнул. В окаменевшем зубе он увидел дупло. Замычал и спросил мрачно:

— Ты знаешь, Аубакиров, отчего вымерли мамонты?

— От браконьеров?

— Какие там к черту браконьеры. От зубной боли. Не чистили, понимаешь, зубы хоботом, не обращались своевременно к стоматологам. И вот результат.

— Ну, теперь сюда разные палеонтологи, архиолухи понаедут, — размечтался Марат, оскалив не знавшие пока бормашины зубы. — Не каждый день такие находки.

— Фактически — факт, — выглянул из-за его спины тихий, чисто выбритый бульдозерист Небрейборода и сдержанно поздоровался с начальством. Это был страстный пожиратель газет. Он читал все — от передовицы до выходных данных, не пропуская ни строчки. Речь его была настолько интеллигентной, что старый товарищ однажды не выдержал и пригрозил: «Еще раз скажешь «тенденция», морду набью».

— И чему вы так радуетесь? — не понял их настроения Козлов.

— Так там, может быть, весь мамонт. Да вдруг еще и не один. Вдруг здесь стоянка была? Пещерные люди жили, беспармак из мамонтов кушали. Здесь, Пал Ович, осторожно надо — совочком, ножичком, кисточкой, по пылинке, по соринке.

— Фактически факт, — поддержал Марата бульдозерист.

Посмотрел на Козлова и снова спрятался за спину экскаваторщика.

— Долго же они совочками ковыряться будут, — нахмурился Козлов.

Он рассматривал зуб исполина, и медленно закипала в нем ярость. Подумать только: за сколько тысячелетий этот зверюга готовил пакость Козлову!

Марат между тем, жестикулируя всем телом, развивал мысль о бесценном вкладе в науку. Флегматичный Небрейборода интеллигентно кивал головой, повторяя рефреном: «Фактический факт. Тенденция, однако».

— Ну, вот что, профессора, поболтали — и по машинам. Работать надо. План выполнять, — прервал Козлов научную беседу.

— По костям, что ли, рыть? — не поверил собственным ушам Аубакиров.

— Да, может быть, и нет там никаких костей, палеонтолог.

— Фактически — не факт, — поддержал начальство Небрейборода.

Но ковш за что-то зацепился.

Марат выпрыгнул из кабины с ломом наперевес. Поддолбил землю. Обнажилось нечто черное, гладкое, с бурой продольной трещиной.

— Бивень. Факт, — постучал Небрейборода костяшками пальцев по находке.

— Черт с ним, с мамонтом! Все мы по костям ходим. — Козлов прогромыхал очередным вдохновенным экспромтом. — Весь шарик похрустывает. На цыпочках, как балерина, ходить? Ты знаешь, сколько в зону затопления могил попало? Археологи говорят: три тысячи лет назад в пойме реки плотность населения выше, чем сегодня, была. Что за люди жили, куда ушли, никто не знает. Так что теперь, воду из моря спускать? Лег этот мастодонт поперек прогресса? Лег. Застопорил строительство? Застопорил. Мы зарплату не за мамонтов получаем. Согласен, Небрейборода?

Бульдозерист приподнял кепку и в глубоком сомнении поскреб затылок. Судя по круглой лысине, сомневался он часто.

Марат же, напротив, не сомневался ни в чем и никогда:

— Надо в район сообщить. Не нам с вами, Пал Ович, такие дела решать.

Помрачнел Козлов, напыжился, сдерживая чувства, но прорвало плотину, и на кости мамонта посыпалось такое буйство искрящихся слов, что, казалось, еще два-три коленца — и воскреснет зверь, отряхнет прах и, в ужасе бряцая окаменевшими мослами, драпанет в березовый колок, синеющий вдали.

Но, увы, мамонт остался лежать на месте, а слегка остывший Козлов подвел черту дискуссии:

— Завтра завезут железобетон. Договорились: мы этот клык не находили. Мы его не заметили. Вперед, а там разберемся!