Владимир Колковский - В движении вечном

И, словно в утешение тоже, с улыбочкой мог поведать уже свои собственные кое-какие воспитательные придумки в столь долгожданном всевластном дедовском статусе:

«К нам раз во взвод одного после отсрочек прислали. Двадцать семь уже дяде, семья на гражданке, щеки синие… А нам по фиг, нам все равно салага.

Как подъем:

— Са-п-поги подал сюда н-на…! Я кому сказал, быстренько.

— И подавал?

— Еще и портянки намотать приходилось».

Игнат ощущал какое-то сатанинское удовольствие, забавляясь с бандой верных гвардейцев над беспомощными пацанчиками в классе, но вот чтобы и самому… Чтобы и самому оказаться вот так безнадежно на долгие годы в объектах несравненно более циничных, издевательских забав…

Он ведь уже знал прекрасно, что минуты и даже секунды имеют удивительнейшее свойство менять свой обычный ход не только в знаменитой теории Эйнштейна. Иной раз даже и несколько мучительных минут могут растянуться запросто хоть до бесконечности.

А тут целых два года!

Он даже и не сомневался, что со своим вспыльчивым, подчас неподвластным даже себе самому, норовистым характером он рано или поздно взбунтуется…

И тогда:

— Папку-мамку навряд ли живым-здоровым увидишь! — однозначно утверждали на это бывшие армейцы. — И дружков, и поселок родной… И подругу любимую.

Год до армии, два года служба.

Потом… а что, что потом?

Три года.

Таких три года… Словно полжизни они в семнадцать.

Словно синонимы были теперь для Игната слово «поступить» и слово «выжить».

Колючими тридцатиградусными морозами, обвальными затяжными снегопадами перевернул настороженно очередную летописную страничку новый 1977-ой год. По терминологии игнатовой «виртуальной» реальности это была еще одна значимая ступень на пути к заветной цели, еще один победоносный этап уникальной исторической эпохи, эпохи развитого социализма.

Это был расцвет ее, триумф… И начало конца в то же время.

Вскоре назовут ее эпохой застоя.

Многое и вправду тогда казалось застывшим навсегда нерушимо неприступным стальным монолитом. И, как ветшалый соломенный стог стихийным ветром отлетело порывом в ничто дуновением сил всемогущих…

Любо, любо-дорого глянуть, как «выступает» по телевизору начальник смены цеха Љ50 Николай Семенович Логацкий. Весь он с ног до головы, словно в идеале создан для цветной телевизионной картинки.

Совершенно другое дело Петр Петрович Васильев.

Петр Петрович по значимости точно такой же начальник в цеху, начальник смены второй, однако ему за шестьдесят уже, голосом он сиповат, телом неказист, ростом огромен да еще и лыс в придачу… «Череп», так вот за глаза кличут его на участке.

А вот Логацкий молод, и сорока годков еще нет, среднего роста, худощав и строен. Лицо у него интеллигентно с бледноватой, вдумчивой печатью интеллекта, как у ученого. Голос хорошо поставлен, четкий и звучный, говорит он всегда без бумажки, но без единой запиночки… Вот и снова в очередной раз предстает он в ослепительных ярко-розовых рамповых бликах у микрофонной стальной тросточки, установленной старательно посреди их просторного сборочного цеха, и по команде бородатого неряшливо, долговязого телеоператора начинает снова бойко, привычно, торжественно:

«Наша робототехническая линия по сборке электронных наручных часов, успешно запущенная в эксплуатацию в начале текущего года, не имеет аналогов в мировой практике… Только экономический эффект от ее внедрения составляет сотни тысяч полновесных рублей, кроме того она позволяет высвободить в процессе производства десятки нужных рабочих рук… В скором времени планируется ввести в действие еще две аналогичные линии, а в более далекой перспективе осуществить и полную замену ручной сборки на автоматизированную… Мы все в цеху очень довольны нашим неутомимым механическим помощником и с нетерпением ожидаем новых!»

Долго, долго еще «выступает» Логацкий, лик его строг и лучезарен до неузнаваемости в ослепительных ярко-розовых рамповых бликах. Самый лучший парадный троечный костюм на нем, лаковые остроносые туфельки. Петру Петровичу, «Черепу» — что, он на картинку телевизионную все сто процентов не катит, он и в свитерах, и в джинсиках хоть каждый день на работу, зато сменщик его фотогеничный неизменно при полном параде. А вдруг! — а вдруг опять телевидение нагрянет.