Владимир Колковский - В движении вечном

Итак.

Помимо известных физических законов материального Мира существуют законы Мира иного, духовного, действующие также с вполне осязаемой точностью. Несмотря на кажущееся принципиальное различие, основополагающий фундамент у обоих Миров общий, и это позволяет проводить глубокие обобщающие аналогии, бросая взгляды дерзновенно, пытливо из океана привычного в океан призрачный, касаясь краешков едва, как травянистого берега суши убогая глупая пиявка.

Вследствие одной из таковых аналогий, как далеко не каждому на земле этой дано видеть и понимать даже самые простые законы физические, так, тем более, далеко не каждому дано видеть и чувствовать законы духовные, хоть начертаны они тысячелетия назад, начертаны скрижалями письменно в Книгах, начертаны с предельной ясностью и четкостью.

Да, да, вы правы, духовных ушей не имеющие, вы совершенно правы. На языке математических знаков и формул мы говорить здесь не можем. Нам не дано заглядывать в души людские с цифирью абстрактной, отмечая с лабораторной конкретикой на временной диаграмме событий падения, взлеты, зигзаги… Падения, взлеты, зигзаги, как отклик естественный бывшего и как начала того, что еще предстоит.

Но у нас есть руководства по жизни, записанные в Книгах, есть на виду судьбы тех, кто историей послан, есть судьбы близкие рядом, и есть! — есть одна судьба в точности, где нет тайн, ни малейших.

Надо только быть искренним. С самим собою, хотя бы.

А иногда, коль так выпало, и со всем миром.

— Отличник, отличник! — такими вот восклицаниями встретил Игната после каникул Серега Гончар, улыбаясь даже изумленно как-то.

Они не виделись ровно две недели, и за это короткое время происшедшая так скоро перемена представилась гораздо контрастней. И как? — как же было не изумляться приятелю с заметной досадой и завистью: «Еще полгодика назад одна компания, а сейчас… отличник, отличник!»

Правда, отличник-то Игнат был не круглый, а только наполовину, но, как известно стакан можно считать как наполовину пустым, так и наполовину полным, и в данном случае куда более подходящим вариантом виделся именно последний. Очень уж неожиданным, триумфальным, победным выдался для окружающих недавний пятерошный взлет на последних двух математиках.

Где теперь было отчаяние, та вздыбленная, жгучая, неотступная волна?

Да, да, она еще была, она еще не изгладилась в совершенно гладкую плоскость, она еще порой бередила досадливо. Но — только лишь изредка, коротко. А переполняла сейчас полностью волна иная, со стороны противоположной эмоциональных градаций: он сделал! — сделал это, он совершил. Он добился главного, он встал решительно, твердо на необходимую важнейшую ступень, откуда теперь покорение дальнейших желанных высот есть не что-то эфемерное, призрачное, а есть самое естественное следствие последующих хорошо понятных действий. И это был новый гребень, а вернее сказать очередной гребешок, гребешок возвышающий в океане безбрежном его судьбы. Гребешок новый, пускай и особо памятный, но лишь очередной, преходящий в череде неисчислимой ушедших и новых грядущих, разговор о которых еще впереди.

Владимир Маяковский «Стихи о советском паспорте»