Ник Хоакин - Пещера и тени

Из отчета Иоанна Броуэра явствует, что в 1571 году не было ни баррио Бато, ни ступеней, ведущих от воды к пещере. Скалу покрывали девственные джунгли. Тридцать пять лет спустя францисканец брат Иниго де ла Консепсьон, миссионер из приозерного городка, уже упоминает какое-то поселение в письме, отправленном его начальству в Манилу. Донесение датировано праздником святого Афанасия — 2 мая — и составлено в городке Пакил.

«При возвращении к месту моего служения , — пишет брат Иниго, ездивший в столицу по случаю болезни, — на лодку нашу напал кайман огромных размеров, отчего индейские гребцы преисполнились великого страха и отказывались продолжать путь. Случилось это перед закатом в виду скалы, именуемой ими Лакан Бато, и предложил я, чтобы мы остановились здесь на ночь, а утром бы снова могли двинуться в путь, каковое предложение индейцы приняли с радостию. Я спросил их, нет ли поблизости деревни, где мы могли бы починить лодку, и они стали говорить о каком-то поселении на скале. Пристав к берегу, мы поднялись наверх и там действительно обнаружили малое селение, где жили работники, коих привезли сюда вырубать камень из скалы, ибо есть здесь и камнеломня, откуда извлекают превосходный камень. Нам поведали, что храмы в Маниле и окрестных городах возведены из здешнего камня, о чем, признаюсь, я до сего дня не ведал. А печалит меня то, что сии камнетесы (их же сотен до двух) пребывают здесь без пастыря, каковой удерживал бы их в истинной вере; и поклоняются они не в храме, а, увы, в пещере, почитаемой индейцами как святилище некоей богини. Там возлагают они белые цветы и белых птиц и творят, сколько мне ведомо, мерзостные языческие жертвоприношения, а таковое обыкновение имели и их предки. Так неужто должны мы страдать от подобного небрежения христианскими душами, коли сии индейцы крещены? И хотя сердце мое радуется служению здесь, в Пакиле, готов я завтра же оставить его, ежели пошлют меня на ту скалу, именуемую Бато, где индейцы продолжают свое богомерзкое поклонение в пещере».

Очевидно, беспокойство брата Иниго не осталось без последствий, ибо в списке францисканских миссий под 1650 годом упоминается «часовня, посвященная святому Иоанну Крестителю, в месте, именуемом Лакан Бато на Пасиге, где служат мессы в первое воскресенье месяца, в день покровителя сей местности и на восьмой день после оного, в первый вторник после Пасхи, на следующий день после Рождества и на восьмой день после других великих праздников». И несколько далее в том же списке снова назван Лакан Бато: «Нижайше просим обратить благосклонное внимание короля нашего на многие нужды помянутой выше часовни, каковую надобно бы сотворить прекрасной и благолепной, поелику возможно, дабы индейцы нашли ее более привлекательной, чем та пещера поблизости, коей они были привержены во времена, когда обретались во мраке ночи, да и сейчас еще обращаются к ней во время засухи и мора».

Как видно, и эта просьба не была обойдена вниманием. Перечень расходов францисканцев, представленный пять лет спустя, включает затраты «на возведение каменной часовни в Лакан Бато, сооружение и золочение алтаря для упомянутой часовни, покупку мебели и утвари, требуемой уставом и обычаем; на заказ статуй, среди коих: Иоанна Крестителя — покровителя сего места, Пресвятой Девы — покровительницы страждущих, святого Роха, заступника пред чумой и мором, и святого Исидора Пахаря, коего надлежит носить с крестным ходом по полям во время сева; а также на гроб господень, потребный для обрядов в страстную пятницу».

Лакан Бато снова появляется в официальных анналах только в конце XVII века, когда наскальная часовня была передана августинцам. Именно августинец, брат Блас де ла Санта Корреа, в 1697 году намекает впервые на яростное соперничество между часовней и пещерой. Капеллан находившегося неподалеку дома уединения, брат Блас, служил также и в часовне на скале, ныне известной как баррио Бато, куда весь тот год каждое воскресенье народ стекался к мессе — явный прогресс, которому, как считал брат Блас, угрожал возрождаемый культ пещеры.

В жалобе, поданной им архиепископу Манилы в апреле 1697 года, августинец сетует, что на святой неделе жители баррио не посещали богослужений, потому что во время полнолуния дни и ночи проводили внизу, у пещеры.

«И не только несчастные из сего баррио, но также обитатели иных мест не нашли ничего лучшего, как прийти туда, себя нарекая паломниками. И поклоняются они в пещере, где, сказывают, некая женщина жила в уединении, до того как отправилась в Манилу и там обрела славу чудотворицы. А по смерти ее два или три года тому начали они спешно творить почитание ее как святой праведницы, свершая всенощные бдения в оной пещере да паломничества сии, каковые наша святая мать-церковь не может позволить, ибо они от неразумия. И еще мы со скорбью извещаем, что нашлись некие братья, кои в ответ на наши попытки положить конец поклонению подбивали прихожан небречь нашими усилиями, и тем оные братья показали себя столь же неразумными, сколь и невежественные прихожане, коих они поддерживали в их заблуждениях. Сии братья наши во святой нищете сами явились сюда как паломники и, без дозволения Вашего преосвященства, разрешали возжигать в пещере обетные свечи, да еще приводили туда больных для исцеления. Мы содрогаемся при одной лишь мысли, что тайком они, быть может, даже служили в сей мерзкой пещере святую мессу. А все только потому, что женщина та была их терцианкой [26] Так назывались члены католических организаций «мирского монашества» или «третьих орденов» — братств мирян, примыкавших к нищенствующим орденам францисканцев и доминиканцев. . И пока дело сие не стало еще более прискорбным, мы молимся, дабы манильская кафедра образумила сих возлюбленных братьев наших, воспретив бдения в пещере…»