Колин Джонсон - Новые рассказы Южных морей

— Ладно, папа, поживем — увидим.

Подходит мама.

— Ну-ка, муженек, давай отправляться. До Веллингтона далеко.

— К чему спешить, жена?

Мама почти силой вырывает у него бутылку.

— Хватит пить. Я не хочу, чтобы на дороге в Веллингтон мои косточки собирали. Поторапливайся.

Я иду за мамой и папой к крыльцу. Все как-то притихли. Народу стало еще больше. Рохе, горько рыдая, прощается с Хоне.

— Ну, — говорит отец, помолчав, — пора в путь.

— Хаэре ра, Куини, — прощается мама с тетушкой. Они трутся носами и плачут. — Хаэре ра, бабушка, прощайте, Хопа. Хаэре ра, мама… прощай, родная.

Мы проходим сквозь толпу, пожимаем протянутые руки, обнимаемся, тремся носами.

— Прощай, отчий дом. Прощайте, друзья, хаэре ра, мои родные и близкие. Мне так грустно расставаться с вами.

Сонни наигрывает на гитаре. Собравшиеся начинают петь, ритмично раскачиваясь. Мама достает носовой платок.

Пусть мы уезжаем в большой город. Но душой мы всегда останемся на родине.

Кончается песня. Слышны лишь всхлипывания. Мама садится в машину и забивается в угол. Рохе устраивается на заднем сиденье. Я залезаю туда же.

— Прощайте, друзья, прощай, родная деревня, — шепчет отец.

Машина трогается. Люди машут нам вслед. Мама плачет, уже не скрывая слез. Не выдержал и отец. Они то и дело оборачиваются.

Домики становятся все меньше. Деревушка уже позади. Провожающих почти не видно — лишь маленькие черные точки вдали. Мы выезжаем на шоссе.

Я смотрю вперед. Дорога ведет в Веллингтон, в Изумрудный город. Мне бы прыгать от радости, но радости нет… Раньше я думал, что уезжать так просто.

Ведь правда, просто?

И разве мне сейчас не радостно?

Я оборачиваюсь. Мы прожили в Ваитухи всю жизнь, здесь наш дом, наши родные и близкие, зеленые луга, где паслась наша Эмере.

Прочь слезы.

Хаэре ра, прощай, Эмере.

Вот он, седой кауматуа [38] Старейшина (маори). Уважительное обращение к старшему. : сидит в полумраке Общинного дома.

Он пришел сюда, потому что здесь живут тени давно минувших дней.

В своей ванау он самый старый. Из его поколения уже никого нет в живых: ни братьев, ни сестер, ни родственников. Жена Руиа много лет как в могиле. И из друзей никого не осталось. Правда, есть дети, внуки. Только он сам да старый Общинный дом напоминают о былых временах.

Общинный дом…

Ты тоже старик, вздыхает кауматуа, и тьма вздыхает вместе с ним. Он глядит на деревянные резные панели, на хитросплетения тукутуку [39] Плетеный настенный орнамент из тростника. , на затейливые красно-черно-белые узоры — здесь начиналась его жизнь. Давно это было, словно в другом мире, тогда и в Общинном доме, и в его родной ванау царили счастье и любовь. Здесь прошла вся его жизнь. Этот дом взрастил его и дал силы. Он любил бывать здесь, где живут воспоминания о семье, близких, о всех радостях и горестях. Воспоминания — как мечты, не верится, что все это было. А мечты, где они? Они умирали вместе с людьми. Сейчас и мечтать-то уже некому — один он остался.

Одинокий кауматуа — на глаза наворачиваются слезы. Сегодня он в последний раз пришел в Общинный дом, он чувствует, что в последний. Тени на стенах все длиннее, заходит солнце, так и жизнь идет к закату. Скоро и его фотография займет место на стене рядом с портретами друзей, родственников, предков. Поскорее бы оказаться среди них. Мир вокруг так изменился, больно смотреть, как уходит прежняя жизнь.

А ведь когда-то их селение было гордостью округи, смех и песни не умолкали. И жили в нем сильные люди, жили одной семьей. И сердцем деревни был Общинный дом. Знавал он и ссоры, и невзгоды. Но в памяти своей хранит только счастливые дни.

А сейчас деревня опустела, много домов заброшено, поля заросли сорняками, могилы стоят неухоженные. Все реже слышится детский смех.

И где та прежняя ароха [40] Братство, любовь, радость (маори). , когда каждый тебе близок и дорог? Все ушло, осталась лишь боль в сердце. Раньше оно билось ровно и сильно, жизнь ему дарило родное селение. Но шли годы, рождались дети, вырастали и уезжали в город, и большая семья распадалась. Мало кто вернулся. И все медленнее, все слабее бьется сердце.

Вновь вздыхает кауматуа. Нет, он не боится смерти, ему лишь жаль тех, кого он покидает. Они будут плакать, горько-горько, особенно Хэра, племянница. Но потом она вспомнит его слова: