Джойс Мэйнард - Шесть дней любви

Женщина, стоявшая в очереди передо мной, болтала с подругой о скорой жаре.

— К воскресенью до тридцати восьми обещают. К океану бы выбраться, да на дорогах будет кромешный ад, — посетовала она.

— Дженис, ты как, собрала детей в школу? — спросила ее подруга. — Все купили?

— Лучше не спрашивай! — буркнула Дженис. — Три пары джинсов для мальчиков, а еще несколько юбок плюс белье — все вместе набежало на девяносто семь долларов.

Кассирша в минувший уик-энд выбиралась в город: муж возил ее на мюзикл «Кошки».

— Хотите правду? — спросила она. — Билеты получились «золотые»! Если бы мы остались дома смотреть телик, новый кондиционер купили бы!

Мужчина за мной целый день закатывал помидоры из своего сада и собирался приобрести банки. Женщина с грудным ребенком пообещала просидеть выходные в детском бассейне.

— Слышала, в тюрьме штата убийца из окна выскочил, — сказала подруга Дженис. — Постоянно о нем думаю… Этот тип небось уже на полпути в Калифорнию.

— Да поймают его, поймают! — заверила Дженис. — Беглых всегда ловят.

— Знаешь, что меня пугает? — спросила ее подруга. — Терять тому парню уже нечего. Жизнь для него как разменная монета.

Дженис что-то ответила, но я не слушал. Подошла моя очередь, я расплатился за покупки и бегом на стоянку. Машину удалось обнаружить не сразу. Фрэнк отогнал ее к торцу супермаркета, где устроили распродажу качелей из кедровых блоков. На таких качелях они и сидели. Фрэнк обнимал маму за плечи. Мотор он заглушил, но ключ из замка зажигания не вытащил, а оставил в таком положении, чтобы работало радио. Крис де Бург пел «Lady in Red».

Меня они даже не заметили. Пришлось поторопить, иначе, мол, мороженое растает.

Когда мы доели пирог, было еще не поздно, но я сказал, что устал. Поднялся к себе и включил вентилятор. В девять вечера жара стояла такая, что я разделся до боксеров, накрылся простыней, взял «Мэд», но не смог сосредоточиться. Перед мысленным взором застыла фотография Фрэнка на первой странице утренней газеты. Статью мы с мамой даже не прочли. Из заголовка я знал, что ведутся поиски, а Фрэнк — убийца. По-моему, при нем не очень вежливо раскрывать газету и выяснять подробности.

С первого этажа доносились негромкие голоса и звук льющейся воды — они мыли посуду. Слов я разобрать не мог, и, если не ошибаюсь, причина была не в вентиляторе, работавшем на полную мощность. Потом голоса стали еще тише, а баллады Фрэнка Синатры с маминой любимой пластинки их совсем заглушили. Отличная музыка для танцев, если человек умеет танцевать.

Видимо, я заснул, потому что меня разбудил шорох шагов на лестнице. Накануне Фрэнк спал в гостиной, но сегодня, кроме знакомой маминой, я слышал тяжелую поступь Фрэнка и его низкий голос, доносившийся словно из темной глубины — из пещеры или из болота.

Слов я по-прежнему не разбирал — только гул вентилятора, стрекот сверчков из раскрытого окна и далекий шум машин. Мистер Джервис слушал по радио бейсбол. Во дворе прохладнее, вот он и вышел туда с приемником. То и дело сосед радостно вскрикивал — значит «Ред сокс» играли удачно.

Кто-то включил душ и стоял под ним целую вечность. Я так долго никогда не моюсь. Даже подумал, не нужно ли пойти проверить, вдруг трубу прорвало. Только интуиция подсказывала: лежи. В окно лил лунный свет. Скрипнула дверь маминой спальни. Звуки бейсбольного матча сменились музыкой. Опять голоса. Теперь уже совсем шепот, так что я разобрал лишь: «Для тебя сбрила».

Изголовья наших кроватей разделяла хлипкая стенка. Ночами я иногда слышал, как мама бормочет во сне, как скрипят пружины ее кровати; слышал тиканье будильника, скрежет колесиков, когда мама его заводит, но думал обо всем этом не больше, чем о биении своего сердца. Я знал, когда мама откидывает одеяло, ставит стакан на тумбочку, открывает окно, чтобы проветрить комнату. Например, сейчас. Понятно, жара.

Меня мама тоже наверняка слышала, хотя прежде я об этом не беспокоился. Лишь теперь задумался о ночах, когда гладил свой загадочный орган, дыхание учащалось, а под конец с губ срывалось сдавленное «оххх». Я вспомнил об этом, потому что уловил за стенкой его шепот, ее шепот, шелест дыхания, удары в изголовье кровати и одинокий крик. Так кричит ночная птица при виде себе подобной или гагара, над гнездом которой летит орел, — горестно, отчаянно.

От таких звуков тело напряглось. Бейсбол кончился, голоса за стенкой стихли — я долго-долго слушал жужжание вентилятора. Потом наконец заснул.