Вернер Гайдучек - Современная повесть ГДР

Выяснилось, что когда-то фрау директор жила в Пелицхофе, имея всего лишь двух жалких коров, теперь в ее ведении находилось две тысячи голов. Ее звали Фрида Штайнфельд.

— Я ведь прекрасно помню его, — обратилась она к секретарше. — Он тогда был вот таким, — и она указала на мусорную корзину, судя по которой отец в то время был ростом всего сантиметров в тридцать.

Все от души рассмеялись. Секретарша сварила всем кофе, а мне принесла газировки.

Мы сидели в кабинете директора. Из окна был прекрасный вид на двенадцать гигантских консервных банок, и, когда отец принялся в четвертый раз за день рассказывать о покрышке и о водителе, оскорбившем дедушку, Фрида Штайнфельд с серьезным лицом заметила, что Рози, ее секретарша, хотя и была не права, устроив шум, но что касается покрышки, ответ ее был правильным. Навозная жижа действительно вывозится с предприятия по откорму скота, однако, в связи с существующим разделением рабочего процесса или с чем то в этом роде, вывозом заведует агрохимический центр. Его контора находится всего в пятнадцати километрах отсюда, в городе Нирове, туда-то отец и должен обратиться на предмет брошенной в лесу покрышки.

— Мы с Раулем — как тот дурак из сказки, которому пришлось выдержать немало испытаний, прежде чем достичь цели, — со вздохом сказал отец. — Но ведь мы не собираемся увозить домой принцессу или еще кого-нибудь, мы хотим только, чтоб был наведен порядок.

Тут фрау директор хитро улыбнулась.

Газировка была холодная, зато кофе очень горячий. Отцу и фрау Штайнфельд пришлось потрудиться, чтобы выпить его. Они подолгу дули на чашки, а в перерывах болтали о разных вещах.

Фрау Штайнфельд рассказала, что она собирается перестраивать телятник на две тысячи голов, телятам постелет солому. Это даст массу навоза, который ценится на вес золота.

Такое сравнение показалось мне преувеличенным.

Вместе с навозной жижей исчезнет вонь, чему будут рады не только люди, но и грунтовые воды и все прочее. Но для очистки телятников от навоза ей потребуется умелый тракторист. На будущий год.

— Я бы согласился, — сказал отец. — Мне и так хочется вернуться в деревню.

Они подали друг другу руку, что, по-моему, было равносильно заключению договора. Я проникся симпатией к этой женщине, но тут она вдруг, расставив руки, направилась ко мне, намереваясь, по-видимому, обнять и расцеловать меня на прощание. Поэтому я сразу же сказал «пока» и в темпе отвесил ей поклон.

Когда отец прощался с секретаршей Рози, та уже не была наглухо застегнута и снова дышала довольно ритмично.

— Надевай шлем, Гиббон, — сказал отец. — Поскакали дальше.

Мы ехали по прямому, как стрела, шоссе, и какое-то время нас окружали одни только деревья. Справа и слева тянулись сосны, иногда попадалось несколько берез с раскачивающимися тонкими ветвями, как бы приветствовавшими нас. Отец ехал спокойно, мне стало скучно, и я начал толкать его в спину, пока он не вызвал на дуэль шедшую впереди нас «мазду». «Мазда» безнадежно отстала: ей трудно было тягаться с мотоциклом отца. Потом мы проделали то же самое с голубой «ладой», которая почтительно уступила нам дорогу. Два «трабанта» так просто не сдались. Один из них бешено мигал позади нас дальним светом, другой подавал звуковые сигналы. Когда мы проносились мимо, я заметил, как водитель постучал пальцем по лбу.

На окраине леса мы позволили им снова обогнать нас. Отец остановился, и мы сошли с мотоцикла. Он указал рукой вдаль.

Окрестность у Нирова прямо как парк, но закладывал его не садовник. Это сделала сама природа. Отец рассказывал, что природа идет на весьма хитроумные выдумки, чтобы рассадить деревья. Семена большинства древесных пород летают с помощью крылышек — например, семена липы или хвойных деревьев. Ветер гонит их все дальше и дальше, они дают всходы и пускают корни. Желудями питаются не только свиньи, но и сойки. Сойки собирают их и прячут где-нибудь про запас на зиму. Вот тут-то и хитрость: желудевые сойки запрограммированы на забывчивость. Желуди остаются лежать в укрытиях до первых весенних дождей, затем они набухают, лопаются и в один прекрасный день дают крошечные побеги. Потому-то мощные дубы и поднимаются так высоко над курганами. Именно в тех местах еще пятьсот лет тому назад какая-нибудь сойка спрятала семена и забыла про них. Отец говорит, что человеку нужно только помогать природе и направлять ее, как это делают лесничие и крестьяне в Нирове, и тогда земля станет плодородной и прекрасной, как летний сад.