Вернер Гайдучек - Современная повесть ГДР

Но тогда, сидя в вагончике узкоколейки и направляясь на встречу, которую придумал Герд, я ничего подобного даже не предполагала. Хеннер нервничал, а я вся была переполнена радостным ожиданием.

Когда к нам провели узкоколейку, в деревне началась новая жизнь. С тех пор, правду сказать, прошло уже добрых восемь десятков лет. При прокладке железной дороги засыпало двоих рабочих — это когда ее вели через Волчий склон. Память о них мы должны всегда хранить в наших сердцах, сказал, давая мне напутствие, отец, который до меня сорок лет был начальником станции. Между прочим, при нем не было на дороге ни единого происшествия, к чему, честно сказать, стремлюсь и я.

Стремлюсь даже после того, как я узнал, что моя Гизела ошивается там, наверху, в этой усадьбе Фронхаг… Впрочем, отец ведь предупреждал, что дорога несет с собой разные напасти. И он имел в виду не только ту фуру с сеном, на которую в сорок третьем у разъезда налетел поезд. Упряжку проволокло почти до самой рощи. На похоронах, кстати, отец держал речь вторым, сразу после пастора.

Вообще-то, когда в деревню попадали чужаки — проездом или останавливаясь надолго, — хорошего они приносили мало. В марте тридцать первого, рассказывал отец, к нам приехал новый учитель. Ну, с ним и спуталась дочка Зегемюллера. А осенью, когда ей уже никак невозможно было спрятать свой живот, она отправилась навсегда в деревенский пруд. Ей еще и четырнадцати не было. Единственный ребенок в семье, между прочим.

А еще отец распознал одного беглого преступника, который хотел снять комнату в здании бывшего суда. Сразу после войны это было. Фотография с объявлением о розыске висела прямо над окошком кассы в здании вокзала. Позже, правда, сказали, что тут путаница вышла, но толком так никто ничего и не узнал.

Чего ж удивляться, если мы не слишком-то доверяем чужакам!

По будним дням сюда приходят четыре поезда. Особенно мы приглядываемся к тем, кто приезжает с последним. Само собой, я сразу заприметил эту парочку, которая явилась на встречу во Фронхаг. И если я взялся помочь им, так больше из бдительности, а вовсе не для того, чтобы подзаработать. Ну а то, что потом случилось в усадьбе, лишний раз доказало: отец говорил сущую правду.

Марга и Дитер приехали утром на машине — они были первыми из гостей. Дитер торжественно вручил мне подарок — целый ящик водки. И пока они перетаскивали в дом вещи, осмотрительно обходя лужи во дворе, у меня начали зарождаться мрачные предчувствия: зачем только мы затеяли эту встречу!

Марту, которую я совершенно не знала, ничто, казалось, не занимало, кроме собственной мигрени. В отличие от нее Дитер повел себя сразу как хозяин. Он тщательнейшим образом обследовал все, что попадало в поле его зрения. Мне доставляла почти физическую боль та бесцеремонность, с которой он обшаривал взглядом каменные ворота, перила, фонари при входе… Все, к чему прикасались его пальцы — короткие, не знающие покоя, — тут же теряло, казалось, свою непорочность.

— Вот здесь, — говорил Дитер, — если мне не изменяет память…

Ну да, конечно, память ни разу не изменила ему, ничто хоть сколько-нибудь значительное не было забыто. Пальцы его ощупывали все новые и новые жертвы. Я смотрела на них, и даже ненавистный страшный двор после того, как Дитер его залапал, внушал мне теперь сострадание. И разве смогу я когда-нибудь признаться, что значил для меня этот двор на самом деле!

Со временем названия теряют свою изначальную сущность. Хранимые под спудом годов, они постепенно утрачивают то, что под ними подразумевалось когда-то. И становится страшно от того, что и мы можем когда-нибудь вот так же, безымянные, навсегда исчезнуть из этого мира. Потому-то и взываем мы к своим воспоминаниям…

О, тот миг, когда я впервые увидела наш двор — место, предназначенное стать нашим домом, после сотни временных пристанищ! И вот все эти годы роюсь я в развалинах прошлого, веря, что именно в тех первых впечатлениях была скрыта истина.

Все эти годы?.. Нет, пожалуй, не все, а начиная с того времени, как мы возвратились сюда снова. Но, как бы там ни было, я продолжаю свой поиск…

Помню, усадьба показалась мне тогда просто чудовищной по своим размерам. И чужой тоже. Кажется, я пыталась найти тайную закономерность в путанице построек. А может, тогда, после холода бесконечных странствий, я ощутила тут что-то вроде тепла родного очага и лишь теперь уже не чувствую себя здесь дома.