Вернер Гайдучек - Современная повесть ГДР

Привели в порядок? К черту парк, весенний день и его видения. Поставим здесь точку. Возьмем на заметку: масса исчезает, а когда масса исчезает, возникает энергия. Вот опять человек получил в руки огонь. Но еще не настало время для мифов. Еще стоит современный Прометей перед нами во всей наготе. Не слишком ли он мал, чтобы одному нести ответственность за последствия своего деяния. Да вообще осознать все одному. Приковать бы его в наказание к скале, где орел стал бы рвать его печень, так ведь это и в первый раз ничего не дало. Его подарок может привести к благу или к всеобщему уничтожению. До сих пор человек всегда умел пользоваться и тем и другим. Почему на этот раз будет иначе? Какое существенно новое качество отличает сегодня мир? Есть сытые и голодные, оси и лагеря. Есть часть мира, в которой экономические движущие силы действуют не столь интенсивно. Об этом можно сожалеть. Но не действуют ли они одновременно и менее пагубно? Не лучше ли идти вперед чуть медленней и не терять ориентации. Не знаю. Я не вижу другого выхода.

Я просыпаюсь сразу же после полуночи. Так, во всяком случае, показывают часы. Все мои чувства обострены. Разум мой работает с той опасной ночной ясностью, которая сродни голоду. Он в состоянии компоновать обрывки опыта и внезапные мысли в фантастические комбинации.

Я облокачиваюсь на подоконник. Вдалеке поет припозднившийся дрозд. Или это слишком ранний дрозд? Как я. С начисто испорченным биологическим ритмом. Да и на что ему ориентироваться, в этом городе, в котором никогда полностью не темнеет. Сохранять спокойствие. Не допускать фантастических построений. Собственно говоря, я ведь счастлива. Я стою ночью у окна и чувствую себя хорошо. Что же случилось? С недавнего времени я общаюсь с людьми, которые, по достоверным данным, уже умерли. Но какое это имеет значение. Для всего можно найти объяснение. Я несколько смущена, этого следовало ожидать. Мне надо только отказаться от лекарств, и видения исчезнут. Они — цена за более или менее сносное существование. Да в конце-то концов все могло быть гораздо хуже. Призраки ведут себя культурно. У них, бесспорно, высокий интеллектуальный уровень.

Стоп. Вот оно. Именно это и навлекает на изложенное дело подозрение. Призраки эти ничуть не походят на порождение больного мозга. Стало быть, мое объяснение было преждевременным. За всем этим скрывается кое-что совсем другое. Кто-то выдает себя за призрак, в твердой уверенности, что я пойму предложенную игру? Наши это люди или это враг? Он работает, если верить бесконечным поучениям, а нет причин им не верить, прибегая к изощреннейшим уловкам. Как раз дружелюбие должно мобилизовать мою бдительность. А я, по своей наивности, ни с того ни с сего влипла в неприятнейшее положение.

Я ныряю обратно в постель, натягиваю одеяло на голову и пытаюсь больше о том не думать. Но мое недреманное внутреннее око, воспроизводя все события, ищет в них моменты, дающие основание для подозрений. И таковые находятся. И чем дольше все это разыгрывается, тем больше впадаю я в панику. Я верчусь на моем матраце с боку на бок, так что мой друг рядом со мной просыпается и спрашивает:

— Что-то случилось?

Я кое на что намекаю. Он говорит:

— Все твои фантазии.

Поворачивается на другой бок и засыпает. Я лежу одна со своими фантасмагориями. И мне ничуть не помогает, что я все прекрасно понимаю и знаю: на следующий день я все увижу в реальном свете. Однако зачем же существуют маленькие белые таблетки? Выдавливаешь одну, а лучше две из алюминиевой фольги. Запиваешь глотком воды. Уже одно то, что ты знаешь: печаль тебя вот-вот оставит, приносит заметное облегчение. Утром только глухая пустота в голове. Чувство долга и телефон поднимают меня. По проводам доходит плаксивый голос матери. Ей нездоровится. А мне тоже? Нет, я чувствую себя хорошо. Я сейчас же приеду.

Я держу руку матери и прощупываю пульс. Подобные предлоги все еще необходимы в нашем общении. На ее лице написано одиночество. Одиночество, против которого помогает только тесное соприкосновение с другим человеком. Но моя мать воспитана так, что отвергает всякое сближение. Вот какую роль ей навязали!

Тесное соприкосновение. Не было ли иной раз объятие бегством от одиночества. Мольбой о нежности и защите. На одно-единственное мгновение хотя бы.

Конечно, я могла бы рассказать историю своей болезни иначе. Я могла бы сказать, что это мужчина довел меня до ручки. Женщина подчинена своим внутренним ритмам и потому меньше зависит от механизмов приспособляемости. Мужчина же, наоборот, действует сообразно внешним раздражителям, и поэтому его легче деформировать внешним влиянием. Иной, изображая волевого человека, на деле оказывается комком страхов. И боже избави нас поверить внешнему виду. Пока мы еще купаемся в упоительных иллюзиях, мечтаем о любви и прочих глупостях, мужчиной уже снова овладел страх. А страх неизбежно порождает… Но это всем известно.