Борис Палант - Дура LEX

— Леван.

— Ты Левану в основном помогай, — сказал Беслик. — А меня уже во вторую очередь толкай.

— Беслик, у каждого должен быть свой адвокат. Я не имею права представлять вас обоих, мне судья не разрешит.

— Ну и где второй адвокат? — агрессивно спросил Беслик.

— Откуда я знаю? Мне ночью Исаак позвонил, попросил помочь. Я ведь уголовными делами не занимаюсь, пришел только на первое слушание, а там вам наймут настоящих уголовных адвокатов.

— Хули ты мне паришь? — нотой выше, чем хотелось бы, сказал Беслик. — Ты делай все что нужно, за бабки не беспокойся, но чтоб мы отсюда сегодня же вышли. И чтоб котел отдали и одежду. Котел уже, наверное, эти суки помыли — золотой «Ролекс». Ладно, хер с ним, с котлом.

Я сказал Беслику, что вернусь со вторым адвокатом. Позвонил связному, чей телефон дал мне Исаак, обрисовал ситуацию, сказал, что могу привести второго адвоката, но деньги нужны сразу. Договорились встретиться через час в моем офисе, который находится в пяти минутах ходьбы от уголовного суда.

— Сигарету дай, — потребовал Леван перед тем, как я вышел.

Я дал.

Придя в офис, начал звонить знакомым уголовным адвокатам. Наконец нашел свободного — толстяка Хайми. Хайми был средним адвокатом, никаких громких дел никогда не вел, но тем не менее в нашем здании — а у нас почти все помещения занимают адвокаты — считался надежной рабочей лошадью. Хайми запросил за поход в суд пятьсот долларов.

Связной, ничем не примечательный парень лет тридцати, пришел не один: его сопровождал качок. На качке была кожаная куртка, под которой вздымалась могучая грудь. Когда он снял куртку, я увидел громадные бицепсы, натянувшие рукава футболки до предела. Про себя я удивился, как таким вообще визы дают. Связного звали Рома, качка — Славик. Они дали пятьсот долларов для Хайми. Я спросил насчет своего гонорара.

— Беслик рассчитается, когда выйдет, — сказал Рома.

— Я не думаю, что он сегодня выйдет. Я просмотрел показания фэбээровцев, там серьезно — киднеппинг. Их вряд ли выпустят под залог, а если и выпустят, то под очень большой залог. Речь может идти о десятках, если не сотнях, тысяч долларов. Люди, которые будут вносить залог — деньги или недвижимость, — должны быть безупречно прозрачными — их будут проверять. Но в любом случае это произойдет не сегодня.

— Ладно, мы подойдем через пару часов, — сказал Рома.

Когда Хайми прочитал обстоятельства ареста, он прямо в суде прошипел:

— Какие пятьсот долларов?! Ты что, не видишь, на сколько это дело тянет?

Я объяснил Хайми, что он нужен всего лишь на одно слушание, что его и меня заменят, что заработать пятьсот долларов за час работы тоже не кисло, особенно когда нечего делать.

Первое слушание почти всегда посвящено одной теме — залогу. На слушании мы с Хайми рассказали, что наши клиенты добропорядочные бизнесмены и что, очевидно, вышло большое недоразумение, поскольку какой может быть киднеппинг человека, с которым у наших клиентов самые добрые отношения. Просто жена Армена (человека, которого якобы катали против своей воли Беслик и Леван в его же собственном автомобиле) разволновалась, когда ее муж не вернулся через два часа, и вызвала полицию, а наши клиенты не говорят ни слова по-английски, отсюда и досадное недоразумение.

Прокурор выслушал все это и сказал:

— Вполне возможно, ваша честь, перед вами люди, приехавшие совершить заказное убийство. Выпустить их было бы большой ошибкой. Давайте сперва разберемся, кто они такие, прежде чем принимать решение, выпускать ли их под залог, и определять сумму залога.

— Разумно, — подытожил судья и назначил следующее слушание через неделю.

Всю следующую неделю местная братва занималась поисками адвокатов. Я решил ни при каких обстоятельствах не принимать в этих поисках участия, понимая, что в случае успеха лавры мне достанутся небольшие, а вот в случае провала хлопот не оберешься. Провал казался вполне реальным. В течение недели я несколько раз заходил в тюрьму проведать Беслика и Левана. Моральное состояние моих подопечных было ужасным, особенно Беслика. У него была малоаппетитная привычка — давить прыщи на лице. За неделю его лицо превратилось в настоящий гнойник. Беслик громко ругался матом и доказывал мне свою невиновность. Я пытался объяснить Беслику, что верю ему на все сто, но беда в том, что я не судья и не прокурор. Я просил его рассказать, как было дело, но из Бесликовых криков ничего не мог понять. Что бы я ни спрашивал, Беслик орал, что не может больше сидеть. Во время третьего визита я сказал ему: