Сара Шепард - Грешная

— Зачем ты туда ездила?

Эмили заколебалась, почесывая затылок.

Она чувствовала, что девушки из католической школы смотрят на них.

Может быть, не стоило говорить об Айове или о том, что она чувствовала сходство с отчаявшимися, беспомощными героями песен.

— О, просто навещала родных, — ответила она наконец, играя с пластиковой крышкой от кофе.

— Мои тетя и дядя живут за пределами города Де-Мойн.

— Понятно, — сказал Айзек.

Он отошел в сторону, что бы дать детям, играющим в пятнашки, пробежать.

— Я слышал, ты чувствуешь, что эта песня о тебе.

Надомной смеялись, когда я начал петь о девушке, но я думаю, что эта песня относится ко всем.

Это похоже на... все те чувства "Где я могу приспособиться?" и "Почему я не могу найти того, с кем можно поговорить?" Я думаю, что время от времени каждый это чувствует.

— Я тоже, — согласилась Эмили, чувствуя благодарность за то, что кто-то испытывал то же что и она.

Она взглянула через плечо на мать.

Она все еще была поглащена разговором с ее друзьями у киоска с кофе.

Что было хорошо - Эмили не была уверенна, сможет ли она сейчас справиться с расспросами своей матери.

Айзек барабанил пальцами по стоящей рядом изношенной церковной скамье.

— Ты не учишься в школе Святой Троицы.

Эмили покачала головой.

— Роузвуд Дэй.

— А.

Исаак застенчиво опустил глаза.

— Послушай, я должен вернуться на сцену через минуту, но ты бы не хотела поговорить о музыке, о чем-нибудь еще как-нибудь? Пообедать? Погулять? Ну знаешь, вроде как сходить на свидание.

Эмили чуть не поперхнулась глотком кофе.

Как...свидание? Она хотела поправить его - она не встречалась с парнями - но это было так, как будто мышцы ее рта не знали как выразить эти слова.

— Гулять в такую погоду? — выпалила она, указывая на груду снега, застилающюю витражи.

— Почему бы и нет? — Айзек пожал плечами.

— Можно покататься на санках.

У меня есть пара надувных санок, а за Холлисом есть огромный холм.

Эмили широко распахнула глаза.

— Ты имеешь ввиду тот большой холм за зданием химии?

Айзек откинул волосы со лба и кивнул.

— Тот самый.

Я раньше постоянно брал туда друзей.

Одно из самых теплых воспоминаний Эмили, было зимой, когда она, Эли и другие катались с Холлис Хилл.

Эли считала катание на санях тупым занятием, с шестого класса, и Эмили не могла найти того, кто пошел бы с ней.

После глубокого вдоха Эмили сказала:

— Я бы с удовольствием покаталась с тобой на санках.

Глаза Айзека заблестели.

— Великолепно!

Они обменялись номерами, девушки Святой Троицы уставились на них в изумлении.

Айзек помахал на прощание, и Эмили быстро подошла к своей матери и к ее друзьям по хору, она спрашивала себя на что же, спрашивается, она только что согласилась.

Она просто не могла пойти с ним на свидание.

Они шли кататься на санках, как друзья.

Она скажет все прямо, если можно так выразиться, в следующий раз, когда они встретятся.

Только Эмили глядя, как Айзек пробирался сквозь толпу, часто останавливаясь, чтобы поговорить с детьми или с членами общины, она понимала, что не была уверенна в том, что хочет быть просто друзьями.

Она была не уверенна что хочет этого.

Ранним утром вторника Спенсер поднималась по лестнице в зал суда Розвуд Дэй, следуя за своей сестрой. Ветер бил ей в спину.

У ее семьи была назначена встреча с Эрнестом Калловэй, семейным адвокатом, который должен был зачитать завещание Наны.

Мелисса придержала для нее дверь.

В тусклом холле здания суда гулял сквозняк, и он освещался лишь парой желтых светильников - было ранее утро, и многие сотрудники еще не приехали на работу.

Спенсер дрожала от страха - в последний раз она была здесь, когда Йену выдвигалось обвинение.

Она приедет сюда еще раз в конце этой недели, чтобы выступить свидетелем по его делу.

Их шаги отдавались эхом по жесткому мраморному полу в то время, как они поднимались по лестнице.

Переговорная, в которой Мистер

Калловэй назначил чтение, все еще была заперта; выходит, Спенсер и Мелисса приехали первыми.

Спенсер скользнула вниз по стене к ковру, выполненному в восточном стиле, уставившись на большую картину, написанную маслом, с изображением Уильяма В.

Розвуда, человека, который основал город в 17-ом веке вместе с группой Квакеров.

Больше сотни лет город Розвуд принадлежал всего лишь трем крестьянским семьям, и в нем проживало больше коров, чем людей.