Гийом Мюссо - Прошло семь лет

Я опустила голову, но расчувствовалась страшно. Даже мурашки по коже побежали. В первый раз в жизни мужчина подарил мне книгу. У меня даже слезы на глаза выступили, но я удержалась, не расплакалась. Я и представить себе не могла, что так расчувствуюсь.

— Чего тебе нужно, можешь сказать? — спросила я, откладывая книгу в сторону. — Она кучу денег стоит. Я не могу ее принять.

— Почему?

— Мы друг друга совсем не знаем.

— Можно попробовать узнать.

Я повернула голову: через улицу переходили сухонькие маленькие старичок и старушка, и непонятно было, кто из них опирается на костыль, который был между ними.

— Ты можешь сказать, чего тебе надо?

И тут сдержанный, спокойный Себастьян без всяких околичностей заявил:

— Четыре месяца подряд я просыпаюсь и сразу вижу тебя. Думаю о тебе постоянно. Все остальное не имеет значения.

Я с тоской посмотрела на него. Я поняла, что это пустая болтовня, но он искренне верит в то, что говорит. Сколько же в нем наивности! И с чего он такой привязчивый?

Я встала, собираясь уйти, но он удержал меня за руку:

— Дай мне сутки, чтобы я тебя убедил.

— Убедил в чем?

— Что мы созданы друг для друга.

Я снова села и взяла его за руку:

— Послушай, Себастьян, ты очень милый, с тобой хорошо заниматься любовью. Мне лестно, что ты вдруг взял и влюбился в меня, и я нахожу очень романтичным, что ты совершил такое путешествие, чтобы меня разыскать…

— И что дальше?

— Но посмотри на вещи трезво, никакой совместной жизни у нас получиться не может. Я не верю в сказки о Золушке, которая вышла замуж за прекрасного принца.

— Но ты же не Золушка, а золото.

— Перестань шутить! У нас с тобой ничего общего: ты элита, интеллектуал, родители у тебя миллионеры, ты живешь в доме в три тысячи квадратных метров, бываешь в лучших домах Верхнего Ист-Сайда.

— И что? — перебил он меня.

— И что? Не знаю, что ты там навоображал себе обо мне, но точно знаю: я не такая. Во мне нет ничего, что ты мог бы на самом деле любить.

— А тебе не кажется, что у страха глаза велики?

— Нет. Я непостоянная, неверная, эгоистичная. Тебе никогда не удастся сделать из меня милой, внимательной и заботливой женушки. Я никогда в тебя не влюблюсь.

— Дай мне двадцать четыре часа! Сутки! — снова попросил он. — Двадцать четыре часа, ты, я и Париж.

Я кивнула головой. Ладно.

— Но я тебя предупредила.

Он улыбнулся, как малый ребенок. Я была уверена, что он очень скоро остынет.

Я тогда еще не знала, что встретила свою любовь. Единственную, настоящую, ошеломляющую. Такую, которая дает все, прежде чем все отнять. Ту, которая озаряет жизнь, а потом сжигает ее дотла.

Едва дыша, обливаясь потом, Себастьян вошел в холл гостиницы «Гранд-отель». Ошеломленная администраторша не сводила с него глаз. Стоя посреди безупречного вестибюля, босой Себастьян с окровавленным носом и в разорванном пиджаке представлял собой впечатляющее зрелище.

— Что с вами случилось, месье Лараби?

— Ничего особенного… Несчастный случай.

Обеспокоенная администраторша подняла телефонную трубку.

— Я вызову врача.

— Не трудитесь.

— Вы уверены?

— Да. Со мной все в порядке, уверяю вас, — сказал Себастьян уже куда более уверенным тоном.

— Ну, раз вы так считаете. Хорошо. Сейчас принесу вам примочки и чего-нибудь крепкого. Если вам еще что-нибудь нужно, дайте мне знать.

— Большое спасибо.

Несмотря на одышку и боль от побоев во всем теле, Себастьян предпочел подняться на свой этаж пешком, а не дожидаться лифта.

Он вошел в номер. Никого. Во всю мощь распевали «Роллинг Стоунз», а Никки исчезла. Себастьян заглянул в ванную. Бывшая жена лежала под водой с закрытыми глазами.

Испугавшись до смерти, он схватил Никки за волосы и дернул на воздух. Никки от неожиданности громко вскрикнула.

— Что ты себе позволяешь, чудовище! Хотел снять с меня скальп? — осведомилась она, прикрывая грудь.

— Мне показалось, что ты утонула! Дурацкие у тебя шутки, черт побери! Мне кажется, играть в русалочку поздновато, ты не находишь?

Она сердито взглянула на него и тут заметила ссадины у него на лице.

— Ты что, подрался? — встревожилась она.

— Меня как следует отодрали, так будет вернее, — невесело усмехнулся он.

— Отвернись, я вылезу из ванны! И не смей за мной подглядывать!

— Напоминаю, я тебя уже не раз видел голышом!

— Видел! Но в другой жизни!

Отвернувшись, он подал ей купальный халат. Она завернулась в халат и накрутила на голове тюрбан из полотенца.