Шон О'Фаолейн - Избранное

Молчание подзатянулось. Наконец я спокойно спросил, откуда Стивену Янгеру было знать, что он действительно зачал сына в то пасхальное утро. Боб-два смотрел сквозь высокое окно на пустой парк, созерцая, как мне подумалось, увеличенный временем облик предка. Потом, к моему удивлению, испугу и смущению, он запрокинул голову и звонко расхохотался, а я понял, что свалял дурака. И какого дурака!

На несколько мгновений меня пленила заветная святость и прелесть, грозная прелесть, рождавшаяся тогда на свет, и мне был мерзок старый враль с его дешевой подделкой драматизма самоотверженного поражения; а между тем для этого молодца «неустрашимый боец» значило просто человек действия, подобный ему, отцу и деду: поиск и риск, стужа и зной, терпение и труд, блеф и мошенничество — лишь бы любым путем пробиться к Успеху, который и выкроил его в нынешнем виде, на зависть нынешнему миру, бесконечно далекому от тех тусклых, гнетущих образов прошлого, которые встали передо мной, когда я взглянул на пятнистую стену кабака в рыбьем безмолвии заброшенной деревушки. Но через секунду я понял, что опять обманываюсь. Он хохотал от восторга перед живительной выдумкой своего великолепного до нелепости прародителя.

— Венера и Марс! — воскликнул он. — Таков был девиз деда Стиви от старта до финиша. А стартовал он рано. В двадцать лет, говорил он, зачав моего отца в дымящемся Дублине, он уплыл вниз по Лиффи в Англию и Америку, и пусть даже он близко не подходил к почтамту, все равно жизнь-то его вот она, и все равно черт его знает, как он унес ноги из Ирландии без гроша в кармане. С пеленок был отчаянный малый.

Враль? Это Старик-то Стивен враль? Ну конечно, враль! Но какой враль! Да и не совсем враль!

— Если бы я думал, что он просто враль, разве я бы сюда приехал? Я убежден: кто что ни говори, а отец мой Джимми все-таки его сын. Как он узнал? А они записали имена и фамилии друг друга. Он потом будто бы нанял детективов, и те разыскивали ее по всей Ирландии и Англии. Наконец отыскали — в Лондоне. Хотите взглянуть на фото нашей ирландской бабушки?

Он извлек из своей черной папки, лежавшей на столике сбоку от него, фотографию кабинетного формата и протянул ее Нане. Она закатилась безудержным смехом.

— Ну прямо Олимпия, женщина-тяжеловес из цирка Даффи.

И передала мне фото слоноподобной тетки. Я спросил:

— Такая громадина?

И вернул ему фотографию, кипя негодованием. Эта бегемотиха — моя жена?

— Да это может быть кто угодно!

Он кивнул. Я было подумал: «Но откуда они узнали ее имя?» И понял, откуда. От маленького Джимми, отправленного в США с розовой биркой на пуговице пальтишка. («Меня зовут…», «Мне нужно попасть в…».) Он много чего помнил: собаку, церковные колокола, мальчишек на своей улице, красные автобусы, дядю Джеймса, тетю Брайди, еще одного дядю, которого называли Биби, который иногда заходил на целый день. И поверх обрывков памяти неизбывно витало от кого-то (от кого?) слышанное, красивое, легкое танцующее имя: Кристабел Ли.

— Эта фотография, — сказал Боб Второй, — единственный фамильный документ, какой был у Стивена. Конечно, это чепуховина. Это может быть кто угодно. Старик Стивен всего-то и говорил, что, мол, получена от сыщика из Лондона.

— Однако же, — вмешалась разумная Нана, — ваш дедушка Стивен хоть раз или два писал своим братьям в Ирландию или в Англию?

— Говорил, что писал. А там кто его знает. На чужбине человек удивительно меняется. Сил и на одну-то жизнь едва-едва хватает. На две не хватает почти ни у кого. Вот и сжигаешь свои корабли. Вдобавок, если он даже писал и ему отвечали — где эти ответы? Перед смертью Стивена случилась беда — то есть буквально за месяц до смерти. Пожар. Сгорел только его кабинет, но все бумаги пропали.

Я с усилием спросил, в каком году это было, вполне предвидя ответ. Anno Dominorum [41] Год богов (лат.) . 1965.

— Да, — сказал я вошедшему официанту, — да, пожалуйста! Двойное бренди.

За кофе и бренди я дошел до того, что стал его прямо-таки умолять, чтобы он не ездил в Каслтаунрош, не занимался там тщетными розысками. Тут он меня опять обескуражил. А он туда и не собирается. Что ему деревенская главная улица после дублинской главной улицы восстания, Мур-стрит? Каслтаунрош и тому подобное он препоручит своим помощникам. И, обернувшись к Нане, ласково коснулся ее руки.

— Не хотите стать моим главным помощником? Я чувствую, что могу вам доверять. Вот вы и съездите за меня в Каслтаунрош. Хорошо?