Махмуд Теймур - Синие фонари

Я впился в него взглядом и слушал, стараясь не проронить ни слова.

— Как насчет работы в мясном заведении? Прекрасное дело…

— Мясник, плотник, кузнец! — воскликнул я. — Мне все равно! На любой труд согласен, лишь бы подальше от этой проклятой журналистики.

Он извлек из портфеля свою визитную карточку, начертал высокопарную рекомендацию и вручил ее мне со словами:

— Отправляйся к моему уважаемому другу мяснику Фахда. Покажешь карточку — сразу тебя возьмет. А я ему позвоню предварительно — подготовлю почву.

Я крепко пожал ему руку, глаза мои увлажнились.

Домой я шел полный радужных надежд.

— Ты спасена, радость очей моих, выход есть, — торжествующе вскричал я, едва завидев жену. — Мне повезло: поступаю на одно из крупнейших торговых предприятий.

— Что же это за предприятие?

Несколько мгновений я колебался, затем смело выпалил:

— Национальное предприятие по производству мяса, возглавляемое господином Фахда.

— Ты что, — набросилась на меня жена, — хочешь работать у мясника? Горе мне!

И она разразилась слезами.

— Ну что ты. Образумься, родная, — пробовал я успокоить ее. — Отныне мясо не будет сходить с нашего стола!

Утром я направился в «крупнейшее национальное предприятие». Оно встретило меня бараниной, телятиной и говядиной, развешанными у входа. На освежеванных тушах красовались лиловые штампы, как почетные ордена, полученные за героизм на поле боя. Тут же с величественным видом стояли мясники. Ловко орудуя ножами, они резали мясо на части и складывали его в кучи. Я представил себя в центре этой картины или еще того хуже — на бойне. По телу забегали мурашки.

Набравшись храбрости, я стал прокладывать себе путь среди груд мяса. В нос ударил тошнотворный запах.

В контору меня проводил мальчик в забрызганной кровью рубахе; в руках он держал длинный нож, напоминавший меч палача.

Контора помещалась позади бойни. Почти все ее пространство было заполнено телесами хозяина, фигура которого от непомерной тучности казалась квадратной. Рядом с ним находилась усыпанная мясными ошметками тумба, на которой стоял телефон. Бедняга! Хозяин оседлал его так, что тот готов был вот-вот испустить дух.

На меня хозяин не обратил ни малейшего внимания. Я стоял, а он все говорил и говорил. «Наверно, с приятелем беседует», — подумал я. Как фамильярен, говорит без всяких церемоний и стеснений. А какие шутки грубые! Тут хозяин разразился громоподобным хохотом, затем последовал смачный плевок, который шлепнулся, как бомба, на пол и обдал меня брызгами. Это означало, что разговор окончен.

На мгновение пристальный, изучающий взгляд хозяина остановился на мне. С застывшей улыбкой я вручил ему визитную карточку. Прочитав на ней имя Азуза, он радостно зарычал и указал мне на стул. Я сел. Он сосредоточенно крутил свои страшные, густо нафабренные усы. На хозяине был ярко-желтый европейский костюм. Сквозь расстегнутую рубашку виднелась волосатая грудь. Из кармана пиджака небрежно торчал белый с красными полосками шелковый платок — он издавал тяжелый аромат, который, смешавшись с запахом сырого мяса, был просто нестерпим.

Хозяин начал превозносить достоинства Азуза. Он уверял, что непременно исполнит его просьбу — надо только кое-что уточнить. Например, способен ли я выполнять работу секретаря и отвечать на телефонные звонки.

Не успел он договорить, как задребезжал телефон. Звонила женщина, обладавшая громким, резким голосом. Хозяин вступил с ней в перепалку, и у меня не осталось никаких сомнений, что это — его благоверная.

Он яростно бросил трубку на рычаг и закурил черную толстую сигару. Немного успокоившись, обратился ко мне:

— Да, я, безусловно, должен уточнить, можете ли вы отвечать на телефонные звонки. Это главное в вашей будущей работе.

Тут опять зазвонил телефон, и хозяин взял трубку.

До моего слуха донесся нежный голосок, полный ласки и легкого кокетства. Сердце хозяина дрогнуло; он весь преобразился и заснял от радости. Тело его обмякло, пальцы вкрадчиво заиграли толстой черной сигарой. Он вкладывал в разговор все искусство соблазнителя, обильно уснащая свою речь словечками и оборотами, почерпнутыми из современной бульварной литературы. При этом он так раскачивался в кресле, что я начал опасаться, как бы он не опрокинулся.

Игривый диалог невыносимо затягивался, а я страдал от удушающего запаха сырого мяса, смешанного с тяжелым благоуханием духов и черной сигары. Однако спустя некоторое время я с удивлением заметил, что беседа стала меня увлекать. Постепенно для меня становился ясным смысл игривых переговоров: хозяин приглашал свою подругу провести с ним вечер в каком-нибудь укромном уголке…