Махмуд Теймур - Синие фонари

— Да.

— Невозможно!

— Как же невозможно, Абдассами, если… — Она умолкла, не закончив фразы:.

Он понял, о чем она подумала, и гневно, с болью в сердце сказал:

— Говори, Сабиха, не стесняйся. Ты стала невестой сына старосты. Но клянусь тебе… — его голос прервался, глаза налились кровью, — клянусь, пока я жив, этому браку не бывать!

Впервые Сабиха видела Абдассами в таком гневе, впервые слышала она, чтобы он говорил таким резким тоном. Испугавшись, она быстро отвела взгляд от юноши. Неужели это спокойный, серьезный Абдассами, известный своим мирным нравом, Абдассами, который за всю свою жизнь ни с кем не повздорил? Юноша весь дрожал и задыхался от волнения. Сабиха подождала, пока он успокоился, и тихонько заговорила:

— Чего ты хочешь от меня? — В голосе ее звучали доброта, ласка и покорность: — Что я должна сделать, Абдассами? Ослушаться отца? Разве я могу?

— Значит, ты меня больше не любишь, Сабиха?

Девушка умолкла и неожиданно разразилась слезами, Абдассами казалось, будто острый нож вонзился в его сердце. Он увлек Сабиху внутрь амбара и, усадив на солому, начал успокаивать:

— Не плачь, Сабиха, мне так тяжело видеть твои слезы. Я знаю, ты меня любишь. Но это сватовство… Я сделаю все, чтобы расстроить его. Поговорю с твоим отцом… Он должен согласиться…

— Как же он согласится? Ведь ты уже сватался, и он отказал. Думаешь, я не знаю?

Абдассами открыл рот, чтобы ответить, но смутился и не произнес ни звука. Глаза его снова заблестели:

— А если теперь у меня есть средство?

— Какое?

Он замолчал, видимо колеблясь. Потом оглянулся по сторонам и зашептал ей на ухо:

— У меня есть деньги. Я внесу калым. Вот мое средство.

Сабиха вытерла глаза концом рукава, лицо ее осветилось улыбкой. С волнением в голосе она спросила:

— У тебя есть деньги? Тридцать фунтов?

— Да, тридцать фунтов. Они здесь, в кармане. Хочешь поглядеть?

Он сунул руку в карман, вынул пачку денег и, дрожа, пересчитал:

— Это твои деньги, Сабиха. Это выкуп, который я скоро отдам твоему отцу. Возьми их!

Он настаивал, чтобы она взяла деньги и посмотрела на них. Но Сабиха не протянула руки. Ее улыбка вдруг погасла, она задумалась и через некоторое время спросила очень серьезно:

— Откуда у тебя эти деньги, Абдассами?

Он нахмурился и недовольно ответил:

— Тебе незачем знать, где я их взял. Достал — и ладно. Они мои, и я внесу за тебя выкуп.

Тогда Сабиха заговорила едва слышно, будто про себя:

— Ты не мог продать скот — у тебя его нет. Ты не мог занять денег у родственников — у тебя их нет. И Хасан-ага не так уж щедр, чтобы подарить тебе такую сумму.

Она склонилась к юноше и пристально посмотрела ему в глаза:

— Почему ты дрожишь? Неужели?.. — Истина внезапно открылась ей, и она воскликнула: — Это не твои деньги, Абдассами, и ты не смеешь ими распоряжаться! Это деньги Хасан-аги. Это те самые тридцать фунтов, что пропали у него на прошлой неделе.

Будто черная туча покрыла лицо Абдассами. Он сказал, запинаясь:

— Значит, я вор? Я… я?..

— Тогда откуда у тебя деньги?

Абдассами говорил что-то бессвязное и бессмысленное, вид его был ужасен.

Сабиха начала ласково его успокаивать:

— Не сердись, Абдассами. Я тебя люблю и желаю тебе добра. Верни деньги хозяину, и Аллах простит тебе грех. Так нужно, Абдассами. Ты ведь честный, добрый. Не пятнай свою честь. Обещай, что вернешь деньги, так, чтобы хозяин ничего не узнал.

Слезы текли у нее по щекам.

— Я никогда не верну этих денег хозяину. Теперь они мои, и я внесу калым, — твердил Абдассами.

Сабиха вновь разрыдалась:

— Я не приму выкуп крадеными деньгами. Аллах не благословит наш брак. Не приму… не приму…

Он наклонился к ней и страстно зашептал:

— Я не могу от тебя отказаться, Сабиха. Не могу допустить, чтобы ты досталась другому. Я украл деньги ради тебя. Украл их у Хасана-аги, моего господина и благодетеля. Но это не преступление. Я беден, а сын старосты богат. Каким же оружием бороться с ним? Я совершил недостойный поступок, но он будет оправдан, если я смогу на тебе жениться. Ты не представляешь, как я мучился, узнав, что тебя просватали. Я чуть разум не потерял. Всю ночь просидел в своей комнате, уставившись в одну точку. И вдруг меня осенило… Я вспомнил, что Хасан-ага два дня назад получил от арендаторов пятьдесят фунтов. Деньги эти и сейчас лежат в его шкафу. Я подумал… какие-нибудь тридцать фунтов… Они не уменьшат богатства Хасана-аги… Не грех, если я их возьму. У него в банке много денег, да еще проценты он получает. Для меня же в этих тридцати фунтах — все мое счастье. Я это сделал ради тебя, Сабиха. Прости меня. А вину перед Аллахом я искуплю молитвой. Это единственное преступление за всю мою жизнь.