Махмуд Теймур - Синие фонари

— Нет!.. Нет!..

— Я посвятил себя благу верующих. Пусть я погибну, но не могу отступить от того, что возложено на меня Аллахом. Неужели вы не верите мне?

— Мы верим только тебе!

— Тогда прогоните этого наглеца! Прогоните злодея! Да постигнет его гнев Аллаха!

И не успел шейх кончить свою речь, как все бросились на Тихами, осыпая его пинками и ударами. Его выгнали далеко за пределы деревни и пригрозили убить, если он посмеет вернуться и оскорбить достоинство святого имама.

А шейх Наим вышел из мечети, гордо надувшись, словно индюк, и направился к дому, окруженный уважением своих верных последователей и сиянием славы.

Перевод А. Рашковской

Молодой феллах Абдассами сидел на камне у заброшенного амбара и смотрел на проселочную дорогу, которая пересекала земли Хасана-аги и шла дальше полями вплоть до железнодорожной станции. По обеим сторонам дороги тянулся ряд буковых деревьев с прямыми стволами.

Абдассами явно кого-то ожидал — он все время всматривался в мужчин с кетменями на плечах, женщин, плетущихся за своими ослами, мальчишек, гнавших скот.

Это был высокий, широкоплечий, мускулистый юноша с приятными чертами лица и чудесными карими глазами. В вырезе его безрукавки виднелась поросшая волосами грудь. Синяя галябия была туго перетянута в талии полотняным кушаком. Она была короче, чем обычно, и оставляла открытыми его колени и крепкие икры. Неожиданно Абдассами просиял, показав ровные белые зубы.

Он встал с камня и закричал:

— Сабиха, Сабиха! Эй, Сабиха!

Девушка обернулась. Она узнала Абдассами, устремившегося к ней навстречу. На губах Сабихи появилась улыбка, но она поспешила скрыть ее под черным покрывалом. Девушка шла за ослом, навьюченным двумя пустыми корзинами, и подгоняла его палкой. Поняв, чего от него хочет хозяйка, осел подпрыгивая побежал к дому.

Сабиха свернула с дороги на извилистую тропинку рядом с каналом, чтобы встретиться с Абдассами. Несмотря на природную сдержанность и умение владеть своими чувствами, она казалась взволнованной и упорно старалась закрыть покрывалом нижнюю часть лица.

Наконец они встретились и, не говоря ни слова, подошли к заброшенному амбару. За его стеной остановились. Абдассами смотрел на землю, раздумывая над тем, что сказать девушке. Лицо его стало печальным:

— Что-то не видно тебя у Хасана-аги. Не поладила с кем-нибудь? Или другая причина?

Покрывало упало с лица девушки, но она не подняла его, а молча стояла, машинально теребя платье.

Абдассами жадно смотрел на Сабиху. У нее были тонкие черты лица. Ясные красивые темные глаза, как бы подведенные сурьмой, казались грустными. Она была правдива, умна и умела быть твердой, если во что-нибудь верила. С Абдассами она познакомилась в доме Хасана-аги, у которого оба находились в услужении. Абдассами пользовался большим доверием хозяина. Молодые люди полюбили друг друга, и любовь их крепла, пока о ней не проведал кто-то из родственников девушки и не сообщил отцу. Но отец Сабихи не считал юношу достойным своей дочери. Он выбрал для нее сына старосты. В глазах феллахов староста был важным лицом, да и с богатством его следовало считаться. Отцу Сабихи льстило, что дочь его нравится сыну старосты и он не прочь на ней жениться.

Когда отец девушки узнал о любви Абдассами, в нем вспыхнула злоба и ненависть к молодому человеку. В этой любви он усмотрел оскорбление своей чести. И когда Абдассами пришел свататься к Сабихе, старик встретил его насмешками и угрозами.

Абдассами вернулся в дом своего хозяина, испытывая чувство стыда и обиды, одолеваемый отчаянием. Он скрыл от Сабихи свою неудачу, надеясь чем-нибудь угодить отцу девушки и добиться ее руки. К нему все хорошо относились: хозяин любил его за мягкость характера, энергию и добросовестность, другие уважали за прямоту и честность… Разве он не достоин Сабихи?

Сабиха продолжала молчать, Абдассами смотрел на нее взглядом, полным беспредельной любви. Наконец он снова спросил:

— Ты что, больна была? Когда вернешься к хозяину?

Сабиха заговорила, не отрывая глаз от земли. Лицо ее было печально:

— Я никогда не вернусь к Хасану-аге.

Глаза Абдассами как-то странно блеснули, голос задрожал:

— Никогда? Это невозможно.

— Отец так велел.

— Но почему?

— Он узнал о нашей любви.

— И хочет нас разлучить?