Магда Сабо - Пилат

Изу Лидия выбрала своим идеалом.

Когда она приезжала из Пешта и привратник возбужденно звонил в отделение: «Доктор Сёч приехала», — Лидия бежала к лифту, чтобы первой поздороваться с Изой. Казалось, сам становишься лучше, побыв рядом с ней, услышав ее слова: «И как это у вас получается, сестрички, что вы так быстро растете?»

Потом она полюбила Антала, и чувство ее к Изе стало сложнее.

Вся клиника знала, кто виноват, что брак Изы и Антала распался; клиника многое знала о тех, кто попадал в ее стены: о сотрудниках, о больных, даже о членах их семей. Иза, кстати, и не скрывала правды, ей и в голову, видимо, не приходило, что правда может оказаться невыгодной для нее. Друзья, выбрав момент — обычно во время ночного дежурства, — доверительно спрашивали у нее, верно ли, что они с Анталом подали на развод, — и получали один и тот же ответ: «Так хочет Антал». Деккер бранился, коллеги качали головами, на Антала долгое время смотрели в отделении осуждающе, некоторые всерьез охладели к нему. Кто-то сформулировал и причину охлаждения: если уж Анталу Иза Сёч не хороша, что ему делать с нашим братом, простыми смертными?

Затем Иза уехала в Пешт, конфликт понемногу забылся, Антал не женился больше, и в клинике пришли к выводу, что, видимо, в бобылях ему лучше; есть натуры, которым женитьба противопоказана. «В конце концов, это его забота», — говорили приятели с некоторым даже сочувствием, а врачи пожилые пускались в туманные рассуждения о том, что в браке, мол, такое бывает, что совместная жизнь становится невыносимой. Доктора Сёч никто из них не знает как женщину, никому не удалось приобрести такой опыт, с первого курса она всегда была с Анталом. Словом, один господь знает, что там у них произошло, — да и не все ли равно?

Антала простили; простил его даже Деккер.

Лидия была в отчаянии, что ее угораздило влюбиться в человека, который был мужем Изы.

Иза со всеми умела разговаривать беспристрастно и искренне; Лидия же — разве что с больными, особенно с тяжелыми, с которыми было больше всего хлопот; с ними у нее словно язык развязывался — а она в общем отнюдь не была болтливой. У нее не было в жизни каких-либо волнующих переживаний; на занятиях по повышению квалификации она особо не блистала, во время войны была еще ребенком, ей не пришлось красться по темным переулкам с оружием и листовками, как Изе. Правда, как-то летом, приехав домой на каникулы, она участвовала в работах по регулированию речного русла, но в них участвовала вся молодежь их деревни и даже приехавшая из других краев — что это в сравнении с Дорожем! Переодеваясь после дежурства, она с досадой разглядывала свои белокурые волосы, серые глаза: Иза была голубоглазой и темноволосой.

Лидия знала: если она очень захочет, то без большого труда может стать одной из тех, с кем Антал время от времени проводил вечера; но она не хотела этого. Отношения Антала с женщинами, даже по здешним понятиям, были слишком уж мимолетными и однозначными. Лидии же нужен был весь Антал, со всеми его заботами и делами, ей хотелось видеть его в унынии, в плохом настроении, чтобы утешить, развеселить, накормить, если он голоден, в меру сил своих помочь в работе. Лидия мечтала об истинной душевной близости с Анталом, чтобы можно было говорить с ним обо всем на свете: и о неожиданном выздоровлении тяжелого больного, и о цветах, например, или даже о том, какое заказать ей платье или что почитать. Чувство Лидии было беззаветным и чистым, и когда она осознала это, то стала по-новому относиться и к доктору Сёч.

Жадно и с новым каким-то обожанием смотрела она на Изу, которая, при всех ее прочих достоинствах, знала, оказывается, некое магическое средство, вызывающее резонанс в душе и теле Антала. В иных обстоятельствах она не боялась бы стать в браке преемницей другой женщины — но не могла себе даже отдаленно представить, что займет в постели Антала, за его столом место Изы. Тот, кто когда-то жил с Изой, думала Лидия, ни за что не сможет ее забыть, а если забудет, то только внешне и все равно невольно будет ее меркой мерить любую женщину. Кто возьмет на себя смелость бросить вызов этим воспоминаниям? Да разве сможет человек, которому чего-то недоставало в Изе, заметить и полюбить ее, Лидию?

Словно какое-то функциональное расстройство, с которым можно бороться врачебным вмешательством, диетой, гимнастикой, пыталась она истребить в себе кажущееся столь бесцельным, бесперспективным чувство. Хотя нелегкая ее работа отнимала уйму времени, Лидия все же находила возможность общаться со своими сверстниками. Она болтала и танцевала с молодыми людьми, ходила в кино, летом — на пляж, зимой — на поросший елями холм, кататься на санках, играть в снежки. Даже порой целовалась под бюстом местного поэта, как любая другая девушка, пока Чере из хозотдела не стал намекать ей на свадьбу; тогда она на некоторое время отошла от всего, испугавшись. Ей казалось, она невольно обманула беднягу Чере.