Фиона Макинтош - Хранитель лаванды

— К несчастью, Маркус, вас там не было… вам бы я разрешила.

Хотя в темноте девушка не видела лица Килиана, она ощущала на себе пристальный, пытливый взгляд льдисто-голубых глаз.

— Я бы не спешил поднимать вас. Этот Пьер не только неуклюжий растяпа, но еще и полный болван. Я бы ни за что не позволил другому мужчине оказаться с вами наедине, вот как мы сейчас.

Лизетта сглотнула.

— Вы собственник.

— Если мне что-то принадлежит, я защищаю свое… даже жизнью, если потребуется.

— Полагаю, ваши люди очень вас любят, Маркус.

Замечание оказалось как нельзя более уместным. Полковник опустил взгляд. Отклоняя его авансы, она доказывала, что не ищет дешевой интрижки. Лизетта знала: надо заставить Маркуса Килиана мечтать о ней. А для этого сперва требуется раззадорить его сопротивлением. Надо пробудить в нем пыл, ревность, беспокойство. Пока он полностью владеет ситуацией, играет с ней, Лизеттой. Надо поменяться с ним местами… но сколько же в нем чувственности! Ей приходилось постоянно себя одергивать, чтобы не подпасть под его чары.

— И я люблю своих людей, — вздохнул Килиан. — Здесь, в Париже, я особенно остро ощущаю, насколько я беспомощен. Мы знаем, что союзники готовятся к финальному рывку этим летом. Берлину следовало бы расставить лучших людей на нужные позиции.

Лизетта промолчала. Для нее настоящим шоком было слышать, как небрежно и уверенно он рассуждал о планах союзников. Надо предупредить Лондон!

— Ну, нынче вечером вы ничего изменить не в силах, но кто знает — вдруг завтрашнее утро принесет вести, которые вы так хотите услышать, — рассудительно заметила она.

Полковник повернулся к спутнице.

— Простите, Лизетта. Я вовсе не хотел обсуждать с вами проблемы стратегии.

— Не извиняйтесь. Мой отец тоже был солдатом. Я выросла на военных историях.

Килиан вновь двинулся вперед.

— Надеюсь, я вам его не напоминаю?

— Ничуть, просто с тех пор меня очень привлекают мужчины в мундирах.

Килиан с усмешкой на нее покосился. Оба промолчали, но между ними словно бы что-то произошло.

— Ладно, идемте. Надо доставить вас домой, а то еще простудитесь.

Они ускорили шаг. Лизетта все больше слушала, а Килиан устроил ей настоящую экскурсию по достопримечательностям Парижа. Ей и в самом деле было интересно: полковник очень много знал и явно любил этот город, не уставал радоваться его красоте. В столь поздний час Париж действительно казался зачарованным: он даже во тьме сиял великолепием.

Самый прямой маршрут занял бы около часа, но, выбрав круговой путь, Лизетта добавила еще около двадцати пяти минут. Наконец они добрались до цели и, тихонько смеясь, вышли на главную улицу Монмартра. Пара кафе еще не закрылись, меж домов гулким эхом разносились отзвуки чужого смеха и звон стекла. Свет в кафе уже был приглушен; в полночь его выключат вовсе.

— Так чем вы, собственно, занимаетесь? — поинтересовалась Лизетта, ведя Килиана к дому, в котором жила.

Он аж застонал.

— Я координатор переговоров между Французской церковью и немецкими оккупационными властями.

— Вы же полковник вермахта!

— О, это мне наказание за неподчинение фюреру.

— В самом деле? Вы не верите в его режим?

— Я верю в Германию. Верю, что она способна подняться из пепла прошлой войны и вновь занять почетное место на мировой сцене. Но я не разделяю идеалы фюрера. А теперь мне придется вас убить… Где там мой пистолет? — Килиан потянулся к ремню.

По телу девушки пробежал холодок страха.

— Лизетта, милая, что вы, это всего лишь шутка! Я напугал вас? — Остановившись, Килиан взял ее за руку. — Простите. Мы, немцы, не очень славимся чувством юмора. — Он поцеловал ее пальцы. — Примите мои извинения. Думаю, из нас двоих убьют меня, а не вас.

— Не надо так говорить!

Он опустил взгляд.

— Да, нельзя унывать. Хотя, знаете, много лет назад, еще совсем юнцом, лет четырнадцати, наверное, я как-то отправился на нашу местную ярмарку. Мама мне не позволяла, так что я вылез из окошка спальни и со своими приятелями отправился туда поздно вечером. Там была одна ясновидящая…

— И? — Они уже почти пришли.

— И она предсказала мне, что я умру на чужой земле. Собственно, чему удивляться, — я солдат.

Лизетте стало грустно.

— Маркус, не берите в голову ярмарочные предсказания. Вы же не погибли в России. А в Париже вам грозит разве что смерть от скуки в каком-нибудь пыльном кабинете.

Он засмеялся.

— Да, вы правы — если бы та гадалка хоть чего-нибудь стоила, она бы не забыла сказать, что в Париже я встречу очаровательную юную даму, которая совершенно вскружит мне голову одним дивным весенним вечером.