Фиона Макинтош - Хранитель лаванды

— Santé ? — промолвила она, словно бы не замечая его восхищенного взора, и подняла рюмку, салютуя обоим собеседникам сразу. — Спасибо, что составили мне компанию.

— Похоже, твой друг не придет, — заметил Вальтер. — Уже почти половина восьмого. Во сколько вы договаривались встретиться?

— В семь. И я слегка опоздала.

— Ему же хуже, — заявил Килиан. — Если заявится теперь, придется мне дать ему в нос.

Лизетта засмеялась — и полковник вдруг понял, что очень, очень давно не слышал счастливого женского смеха.

Они перекусили, болтая о том о сем: опере, Монмартре, пищевых рационах, жизни в Страсбурге до войны. Килиан немного рассказал о своей семье. Вальтер с Лизеттой покатывались со смеху, слушая, как он несколько раз «едва не попался» — в смысле, чуть не женился. Лизетта удивительно умела слушать — тихо и зачарованно, так что хотелось рассказывать еще и еще. К девяти вечера был распит уже не один бокал коньяка, мужчины уговорились вместе пойти на концерт, и Вальтер начал поглядывать на часы.

— Что ж, пора. Домохозяйка оставит мне ужин — не пропускать же, по нынешним-то временам. Лизетта, тебя подбросить? — спросил он, допивая бокал до дна.

— Спасибо, вы очень добры, но я лучше пройдусь пешком. Весь день сидела в четырех стенах.

Банкир покачал головой.

— Комендантский час… ты не успеешь до одиннадцати.

— Я быстро хожу. А заодно проветрю голову после этого замечательного кальвадоса… Еще раз спасибо огромное вам обоим за доброту.

Судя по выражению лица Вальтера, слова Лизетты его не очень-то убедили. Килиан не упустил своего шанса.

— Вальтер, с вашего позволения, я охотно провожу мадемуазель Форестье на Монмартр. Тогда ее никто не остановит, просто не посмеет. По крайней мере со мной она в полной безопасности.

Он предложил это совершенно искренне, однако некоторый намек в его словах все же прозвучал. Вальтер засмеялся, а Лизетте хватило совести покраснеть.

Килиан повернулся к ней.

— Позволите проводить вас до квартиры?

— Спасибо, очень мило с вашей стороны.

— Что ж, — Вальтер с усилием поднялся на ноги, — было весьма приятно. Доброй ночи, малышка. — Он расцеловал Лизетту в обе щеки. — До встречи завтра в банке. Килиан, рад был снова вас повидать.

Они пожали друг другу руки.

— Прошу, разрешите мне заплатить по счету, — сказал Килиан, вытаскивая несколько банкнот. Эйхель запротестовал было, но полковник лишь досадливо цокнул языком. Вальтер снова поблагодарил его и зашагал к выходу.

— Итак, мадемуазель Форестье, подышим ночным воздухом?

Накидывая на нее пальто, Килиан снова залюбовался тонкими плечиками, а когда он случайно задел рукой полоску голой кожи, его бросило в дрожь. Голова шла кругом, как у подростка. Дивясь сам себе, он смотрел, как Лизетта заправляет под шарф последние прядки. Быть может, добровольное затворничество предыдущих лет обратилось против него?

Девушка повернулась и чуть не застала Килиана врасплох — откровенно ее разглядывающим. Полковник все же успел вовремя улыбнуться, предложил спутнице руку и повел меж столиков кафе, посетителей в котором на глазах становилось меньше и меньше — все спешили успеть домой до комендантского часа. Никуда не торопились только люди в мундирах.

Морозный воздух обрушился на полковника, точно пощечина. Хорошо, коньяк еще продолжал согревать его изнутри. Килиан зевнул.

— Прошу прощения, mademoiselle.

— Нелегкий был день? — поинтересовалась она.

— О да. Море бумаг на столе — и никакого лоцмана. Я человек дела, а не канцелярская крыса. Терпеть не могу круглыми сутками подписывать документы.

— Тогда научите секретаршу подделывать вашу подпись! — Лизетта хихикнула, но тут же зябко передернулась от холода.

Килиан заколебался.

— Быть может, я вызову шофера?

— Прошу вас, полковник, не надо. Честное слово, я предпочитаю пройтись. По сравнению с минувшей зимой погода совершенно терпимая. Кроме того, ночью Париж прекрасен, особенно когда так тихо.

Килиан улыбнулся.

— Полагаю, вам еще не выпадало случая прогуляться по парижским улицам, когда на них и впрямь ни души.

Она покачала головой.

— А вот я постоянно так расхаживаю. Воображаю, что весь город принадлежит мне, и только мне.

— Мечта!..

— Что ж, тогда пойдем, никуда не торопясь, — и очень скоро на улицах, кроме нас, никого не останется.

— Как романтично! — прошептала Лизетта.

Полковник в очередной раз почувствовал, до чего же он очарован этим нежданно ворвавшимся в его жизнь порывом свежего воздуха.