Джеми Аттенберг - Мидлштейны

— Тут очень мило, — сказал Ричард.

— Спасибо. Досталось мне по наследству.

На бронзовом столике рядом с кушеткой стояла фотография Трейси с белой собачкой. Мидлштейн кивнул на нее.

— Очаровательный пес.

— Да, Митци была красавица. Умерла в прошлом году. — Трейси выпятила губу, сделав печальное лицо. — Грустно, — сказала она. — Я коплю на новую такой же породы, но они ужасно дорогие. Это бишон фризе. Я всегда покупаю бишонов. У меня было уже три. Главное, идти к заводчику, а не в зоомагазин.

— Почему?

— Там ужасно обращаются со щенками. — Трейси, похоже, искренне расстроилась и сменила тему. — Давайте поговорим о чем-нибудь хорошем. Например, о нас. — Она погладила Ричарда по колену, а другую руку положила ему на ладонь. — Я знала, что вы еще вернетесь. У меня было такое предчувствие.

Она поцеловала его.

Поцелуй Мидлштейна поразил. По двум причинам: во-первых, потому что он его не ожидал, во-вторых, потому что целовалась Трейси восхитительно. У нее были нежные, но упругие губы, она чувствовала мужчин, знала, чего они хотят: взять инициативу или расслабиться; им в угоду она постанывала или смеялась. Так же она вела себя и в спальне. Сверху, снизу, боком, любые позы. Трейси давно не получала удовольствия от секса, так что какая разница? Мужчины намного старше, чем она, выжимали из нее эту страсть еще с тех пор, как она была подростком. Почему до сих пор никто не купил ей собаку? Может, этот, как его там, наконец купит?

Мидлштейн помедлил, растягивая удовольствие от поцелуя, и тут мысленно увидел себя со стороны — шестидесятилетнее тело, еще довольно подтянутое (он много лет занимался бегом, пока пару лет назад не заболели колени), но кожа местами обвисла. Грудь старческая, мышцы вокруг сосков потеряли упругость, волосы везде поседели. Не кошмар, но возраста было не скрыть. Заметь Ричард в опытном взгляде Трейси хотя бы тень разочарования, его самолюбие все равно пострадало бы. Однако потом он подумал, что речь сейчас идет не столько о том, чтобы оказаться перед ней голым, сколько о том, чтобы увидеть голой ее, настоящую здоровую женщину, — увидеть рядом, наедине, в спокойной обстановке. Но что же дальше? Стоит ли это все каких бы то ни было затрат?

Ричард отстранился, погладил ее по волосам, затем по плечу, которое, как он заметил позже, Трейси посыпала блестками — они остались у него на пальцах и на штанах.

— Я не могу, — произнес он. — Столько времени прошло с последнего раза. По-моему, я даже забыл, как это делается.

«Лучше сказать, что смущен», — подумал Ричард. Правда была намного унизительнее. К тому же он все равно не соврал.

— И ты приехал в такую даль просто так? — спросила она.

Эта подначка сработала бы с кем помоложе, только не с ним. В его чреслах горел особый огонь. Положение было отчаянное, но Ричард не позволил бы себя подгонять. Не для того он прожил столько лет, чтобы им вертела какая-то незнакомка.

— Наверное, мне и этого хватит.

— Хочешь, я сделаю все рукой? — тихо предложила она.

Он кивнул, Трейси быстро встала и пошла по коридору в ванную. Вскоре она принесла два полотенца и бутылку крема с дозатором. Крем поставила рядом с фотографией Митци, одно полотенце положила на колени себе, другое — Ричарду. Снова поцеловала его.

— Тебе нравится целоваться? — спросила она.

Он кивнул. Трейси погладила его щеку, рука заскользила ниже, по груди — слишком быстро, ему хотелось помедленней. Сказать ей, и она сделает все как надо, но Мидлштейн совсем потерял над собой контроль, онемел. Рука опустилась к промежности, пошарила там — да вот же он, как ты не замечаешь? — и наконец отыскала, что нужно. Трейси приласкала его через ткань, быстро расстегнула на брюках пуговицу, молнию и вытащила из семейных трусов его член. Погладила, потянулась к бутылочке и несколько раз надавила на дозатор. Мидлштейн увидел, что это антицеллюлитный крем. Трейси намазала им его пенис.

— Нравится? — спросила она, озорно, по-девичьи глядя ему в глаза. — Ну конечно, нравится.

Не дожидаясь ответа, она сжала член. Послушай, чего ты от нее хочешь? Вторник, время — пол-одиннадцатого, давай уж, поехали, старина. Очень скоро он кончил.

Домой Мидлштейн летел как на крыльях. Дороги свободны? Отлично! Он был в восторге уже потому, что сегодня ночью уснет как убитый. А сейчас внутри у него все пело. Словно на десять лет помолодел. Боже, как она хороша! Вряд ли он позвонит ей снова — целую сотню баксов за то, что мог бы сделать и сам? — и все же не мешает сохранить листок с ее номером на всякий пожарный случай. Трейси чистенькая, с ней спокойно. Правда, действовал на нервы тот факт, что для этого придется спонсировать, пусть даже по мелочи, женщину с квартирой больше, чем у него.