Ефим Сорокин - Милостыня от неправды

— Я готовлю речь.

— Вы меня напугали, господин! — сказал возница и пристально посмотрел в кошачьи глаза Йота, и взгляд возницы показался Йоту верхом неучтивости. Говорил возница назойливо-услужливым голосом, но уши нагло и вызывающе торчали в стороны. Йот, раздраженный и дрожащий от негодования, крикнул: — Я готовлю речь!

— Да-да, конечно, — закивал возница, натягивая наглавник. Хрящеватые уши возницы растягивали наглавник в стороны нагло и вызывающе. — Я подумал, что в карете еще кто-то… но раз никого нет… — Но возница все же заглянул в нутро кареты.

— Нет здесь никого, говорю, нет! Я готовлю речь!

— Я могу ехать, господин?

— Да, ты можешь ехать! — сказал, успокаиваясь, Йот. — Но если уж очень тебе любопытно, ты можешь заглянуть и под сиденье. — И сердито отворил дверцу. Возница смущенно улыбнулся, но в карету заглянул, заглянул и под сиденье со словами:

— Господин Йот не должен сердиться, господин Йот должен знать, что я отвечаю и за его безопасность. — И, закрывая дверцу, сказал слова, после которых лысина Йота от злости взопрела: — Осторожнее, господин, с этими речами. Сифиты раньше говорили, будто это падшие ангелы заставляют людей вслух разговаривать с собой.

— Ты из сифитов? — строго спросил Йот.

— Я сам не знаю, из кого я, — клятвенно заверил возница. — Я — дите человечества.

Жрец Иагу вызвал Йота к себе. Слуга взял его наглавник и повесил на оленьи рога в прихожей. Иагу встретил Йота приветливой улыбкой.

— Я говорил о тебе с Тувалкаином, и он дал согласие на то, чтобы тебя, Йот, посвятить в более сокровенные знания каинитов. — Когда Иагу говорил эти слова, Йот почувствовал в своем теле напряженность.

— Известна ваша забота обо мне, господин! — чужим голосом выдавил сжавшийся Йот, понимая, что заботу Иагу придется отрабатывать. И не ошибся.

— Тувалкаину сообщили, что так называемые дети Света по своей недальновидности воспрепятствовали извлечению останков Сифа. Но не это огорчило Тувалкаина. Его опечалило появление самого древнего сифитского патриарха — Еноса, которого мы считали умершим. Енос стар, катакомбная жизнь неблагоприятно отразилась на его здоровье, дни его на исходе. Но он может успеть рукоположить сифитских священников, если уже не сделал этого, и они не будут подотчетны тебе. Тогда все наши старания по возрождению сифитской церкви, которую мы подаем как преемницу Той, что была уничтожена в годы тиранства, станут тщетными.

Вспотевший от напряжения Йот, слушая, покусывал губы. Спина его вспотела, а зрение утратило ясность. Йот чувствовал себя так, будто его вытолкнули из укрытия, и он, лишенный безопасности, боялся показаться беспомощным.

— Дело не терпит отлагательства! — Иагу долго не мог продолжить, но усилием воли выдавил звук за границу сомкнутых зубов: — Придется помочь Еносу поменять миры! Занятие это мало приятное, но цель оправдывает средства! — от искренности сердца сказал Иагу. — Я надеюсь на тебя, Йот, и думаю, ты меня не разочаруешь.

Стоящий у дверей слуга не слышал, что сказал Иагу, но по тому, как таращил свои круглые глаза Йот, догадался, что господин сказал что-то ужасное.

— Ты не ослышался, Йот! Надо убить патриарха Еноса.

— Заклинаю вас, господин! Все, что угодно, только не это! — взмолился Йот. Круглые кошачьи глаза его породили слезы. Они дрожали в глазных яблоках, но не вытекали. Иагу увидел в них свое искаженное отражение.

— Как-то несерьезно ты ведешь себя! — Иагу поднял за подбородок лицо Йота. — Тебе впервые доверяют серьезное дело, а ты — в слезы! — В голосе Иагу сквозило не столько желание унизить, сколько — удивление. Желание унизить было как бы чужим, а удивление его собственным.

— Это песчинка в глаз попала, — глупо пролепетал Йот. — Я боюсь не справиться с этим делом.

— Справишься, — спокойно заверил Иагу, и Йот тут же молча покорился. — В молодости я был мягче тебя, Йот, и ничего, научился справляться. — И взглядом подстрекал подчиненного к словесному согласию.

— Я не подведу вас, господин! — заверил Йот не своим голосом.

— Что-то еще? — спросил Иагу, выпуская из своей руки лицо Йота. В простом вопросе сквозил едва уловимый обидный тон.

— Господин, могу ли я задать вам один вопрос?

Иагу строго и пристально посмотрел на Йота и кивнул.

— Я хочу спросить у вас про книгу Еноха, который… якобы… спускался на землю от ангелов.

Иагу долго молчал, точно усилием воли сдерживал звук за границей сомкнутых зубов. Его носовые продухи тяжело выпускали воздух.