Александр Зевайкин: Знай наших!

Вскочив с кресла, сержант подлетел к окну и чуть не вскрикнул от радости. По центральной площади райцентра, в обнимку с четвертью самогона, горланя пьяные песни и шатаясь, брел Игнат Тимофеевич Тараканов. «Вот это подарок для шефа, — подумал сержант, — и для нас».

— Серега! — с радостным воплем он кинулся к двери, но чуть не упал, споткнувшись о служебную собаку, беззаботно спящую у порога. — Тьфу ты! Серега! Та-а-ак! Сидят! Там пьяный у крыльца песни горланит, а вы тут прохлаждаетесь?! Быстренько приведите!

Дядю Игната препроводили в камеру к Андрюхе, а четверть с самогоном — в кабинет к сержанту.

Дядя Миша вошел через полчаса. Участок тонул в дружном храпе четырех «танкистов» и только разбуженная собака неприкаянно слонялась по кабинетам в надежде стянуть что-нибудь съестное. Завидев ветеринара, она лениво вильнула хвостом и побрела дальше. Без труда найдя ключи и предусмотрительно одев перчатки, дядя Миша освободил друга и обоих племянников. Игнат Тимофеевич прихватил недопитую четверть и, покинув райотдел, они через площадь направились к машине. И тут из-за угла показался милицейский «УАЗик». Открыв рот и округлив глаза, подполковник Несюков высунулся в окно по пояс, рискуя свалиться под колеса.

Вика улыбнулась и помахала ему ручкой:

— Пока, дядя!

Усевшись в машину, она скомандовала:

— А теперь, ребята, держитесь крепче.

Развернувшись, «УАЗик» ринулся за «Москвичом». Пока петляли по улицам райцентра, преследователь крепко сидел на хвосте, но когда вышли на широкую Московскую трассу, Вика сказала Андрюхе:

— Помаши дяде ручкой, больше он нас не увидит.

Сила ускорения вдавила всех четверых в спинки кресел. Выйдя к разделительной черте, «Москвич» легко обходил «Фольксвагены», «Тойоты», «Мерседесы». А родные толстозадые «десятки» казались неуклюжими коровами. Владельцы навороченных «тачек» провожали скромный «Москвич» недоуменно-изумленными взглядами. Через пять минут «УАЗик» остался за линией горизонта. Присмотрев проселочную дорогу, Вика свернула на нее и углубилась в лес метров на пятьсот.

— Представляю, как бесится подполковник Несюков, — улыбнувшись, заметила девушка. — Он, наверное, уже сообщил на пост ГАИ, и нам не проскочить.

— Можно попробовать огородами, — предложил дядя Миша, — я имею в виду: по проселку.

— Сделаем проще. Помогите мне.

Она достала из багажника белый металлический баллон и два куска поролона. Баллон она отдала Игнату Тимофеевичу, а поролон — дяде Мише и Андрюхе.

— Получше натрите машину этой пеной, а я приведу себя в порядок, — и, прихватив небольшую дорожную сумку, она скрылась в лесу.

Через пятнадцать минут машина блестела, как новая. Андрюха разогнул уставшую спину, смахнул рукавом выступивший на лбу пот и… увидел перед собой жгучую брюнетку в шикарном темно-синем декольтированном платье и дымчатых очках, скрывающих пол-лица.

Ни слова не говоря, она обошла машину, придирчиво осматривая, потом сказала голосом Вики:

— Порядок. Теперь можно ехать. Обсохнет по дороге.

— Класс! — восторженно воскликнул Андрюха. Вика улыбнулась.

— Внешность женщины обманчива. Экипаж, по местам. Теперь можно спокойно ехать дальше.

Минут через десять их все-таки остановили у поста ГАИ. Вика взяла документы и вышла из машины, еле слышно бросив своим спутникам:

— Сидите тихо и не высовывайтесь.

Буквально через три минуты она вернулась.

— Все в порядке, можно ехать дальше.

На прощание гаишник помахал ручкой, а девушка кивнула и улыбнулась. Когда они немного отъехали, Вика поведала о своем разговоре с лейтенантом.

— Он спросил: не попадался ли нам по пути зеленый «Москвич»? Я сказала: нет, не попадался.

— А мы?! — ужаснулся Андрюха.

— Что «мы»? — переспросила Вика.

— У нас же зеленый «Москвич».

— Кто тебе сказал такую глупость? — она сняла темные очки и внимательно посмотрела на юношу.

— А-а-а, — Андрюха хотел возразить, но тут взгляд его упал на капот. Он был темно-синий, под цвет платья девушки.

— С ума сойти, — прошептал Пупков.

— Не стоит из-за таких мелочей, — успокоила его Вика. — Еще он сказал, что такой роскошной даме не пристало ездить на «Москвиче». А я ему ответила, что из пяти машин в гараже завелась только эта. Каково? Вы бы видели его глаза!

— Я думаю: он будет вспоминать тебя до вечера, — мягко улыбнувшись, заметил Игнат Тимофеевич.

— Почему до вечера? — удивилась Вика.