Александр Зевайкин: Горец-102

Он поудобнее устроился на толстом куске драного поролона, привалившись к толстой трубе, несущей с третьего уровня горячую воду. Сквозь изоляцию тепло согревало спину и приятной волной растекалось по всему телу. Он удивился мысли, что совершенно незаметно для себя, полюбил уют и покой. «Все-таки стареешь», — шепнул в ухо насмешливый голос. Он не стал отвечать, не стал возражать. Обвел собравшихся усталым взглядом.

— Ну, о чем вам рассказать?

— О Старом Мире, о Старом Мире, — возвестили полтора десятка глоток.

— Ну, что ж, слушайте, — он на секунду задумался, взгляд его стал отсутствующим, затем вновь обратился к слушателям. — Тогда меня звали Макклайн… нет, наверное, дед Макей. Было это, когда никто не боялся мелономы, женщины ходили в пляжных костюмах. Тела, покрытые нежным загаром цвета золотистой охры, источали запах ласкового солнца. Они были слаще нетролукума, который вам дают по великим праздникам.

— Вы их ели?! — ужаснулась девочка-подросток, сидящая всех ближе к рассказчику.

— Мы их целовали, — ответил он, пытаясь разглядеть в этом тощем синюшном теле хотя бы намек на женское начало. Но безуспешно.

— А что это? — опять спросила все та же девочка.

— Это то, на что я сейчас не решусь даже после трех порций тимоника. Да, впрочем, вы, наверное, решитесь, ведь разницы совсем никакой, — он посмотрел в кошачьи глаза девочки. — Но вы должны прийти к этому сами. Да поможет вам Бог.

Мысленно рассказчик был уже в Старом Мире, и реальность уже не волновала его.

— В те времена прекрасные женщины рожали столь же прекрасных и здоровых детей…

— Ты хотел сказать «банковали»? — долетел голос из полумрака.

— Это сейчас они утратили все, что было даровано им свыше и безуспешно пытаются вырастить нормальное потомство в пробирках. Женщины Старого Мира носили своих детей в себе…

— В себе?! — изумилась девочка и ее длинный подбородок, достигающий груди, опустился еще ниже. Она выделялась синевой даже среди себе подобных. «Девочка-незабудка», — подумал он, но не улыбнулся своей шутке.

— Это было абсолютно нормально. А тогда…, о, как это было прекрасно. Даже еда, свежее, прожаренное мясо… да, я чуть не забыл… Фред, дай-ка на минуту твою плазменную зажигалку.

Рассказчик вынул из походной сумки, хранящей в себе все его добро, жирную рыжую крысу.

— Сегодня у меня была удачная охота. Эта зверюга величиной с доброго кролика.

— Но Морт запретил нам есть рыжих крыс. Они радиоактивны, — несмело возразил Фред, протягивая зажигалку.

— Не более чем ты, мой мальчик, — чтобы не быть голословным он поднес универсальный дозиметр сначала к зверю, затем к абсолютно кубической безухой голове Фреда. Крыса фонила на два порядка ниже.

— Наверное, она забрела к нам с самого нижнего уровня. Я давно не видел таких правильных крыс. Не зря ученые называли их самыми совершенными тварями. Некоторые даже утверждали, что следующая цивилизация будет крысиной.

Держа зверя за хвост, он осторожно опалил густую шерсть.

— Желающим я могу дать попробовать настоящего мяса. На всех, конечно, не хватит… вот если бы нам удалось завалить оленя или кабана… но, к сожалению, под землей среди труб выжили только рыжие подруги.

— А правда, что мы стали такими после войны? — вновь долетел голос из полумрака. Свистящие трудноразличимые слова не имели окончаний. У этого мальчика до сих пор не выросло ни одного зуба.

— Наверное, — немного подумав, ответил рассказчик. — Человек уже давно вел войну против себя и, по всей видимости, победил.

— Морт, Морт, — вдруг зашептал испуганный голос, и через мгновение рассказчик остался один.

— Они увели его к Бездонному Колодцу, — возвестил кубоголовый Фред.

— Нет, — возразила девочка с бесконечным подбородком и лысым черепом, — Пятиглазый проследил их. Они бросили его тело в Голубой Овраг.

— Там бешеная радиация, — вздохнул одноногий Поль.

— Я пойду посмотрю, может, он еще жив, — вдруг заявил Фред.

— Ты, верно, спятил, — возразила девочка, — после такой порции плазмы…

— А вдруг, — не сдавался Безухий, — ведь мы ничего не успели узнать о Старом Мире.

— Пусть сходит Носатик, — вдруг предложила девочка, — папа говорил, что он выдерживает тысячекратную дозу. Попробуй объяснить, что нам от него надо.

Вред потер проваленную переносицу самым длинным седьмым пальцем.

— Я постараюсь…

Он вновь сидел у трубы, ожидая детей с кормежки. Они высыпали в свет тусклой лампочки сплошной массой убогих тел. Замерли, увидев его. Вперед вышел Фред, выделяющийся из всего семейства безграничной смелостью.