Александр Зевайкин - Знай наших!

Пупков ломаться не стал.

Они немного посидели молча, поочередно осматривая озеро в бинокль. Выпили по второй и с удивлением заметили, что уже не мерзнут. Игнат Тимофеевич хитро улыбнулся, приговаривая:

— То ли еще будет.

Когда выпили по третьей, он вскинул руку.

— Смотрите, смотрите, пошло.

— Где? — хором воскликнули остальные.

— Налево от сухого дерева.

Андрюха присмотрелся, и действительно: тихую гладь озера смутила волна, что-то плеснуло, и в следующую же секунду из воды вознеслась маленькая голова на длинной, слегка изогнутой шее.

— На-ка бинокль, — толкнул его в бок дядя.

Трясущимися руками Пупков навел фокус и невольно отшатнулся: двадцатикратно увеличенная голова ящера ввалилась в поле зрения нос к носу. Сердце окатило холодной волной. Маленькие птичьи глазки смотрели не мигая, в упор. Бурая, в больших шишках голова качнулась вперед и разверзлась непропорционально огромная пасть, утыканная двумя рядами кинжалообразных зубов. Андрюха вздрогнул и опустил бинокль.

Чудовище плескалось в полусотне метров.

— Рыбу гонит, — шепнул дядя Миша.

Под первыми лучами солнца блеснула чешуей крупная рыба. За ней на секунду показалась голова плезиозавра, выгнутая дугой шея, широкая спина в темно-зеленых разводах. Хлопнул по воде огромный задний плавник, и все затихло.

Через десять минут монстр вынырнул снова уже с добычей в зубах. Голова качнулась взад-вперед. Хвост рыбы последний раз трепыхнулся, и она исчезла в бездонной глотке. Еще минут десять чудовище резвилось у самого берега, выказывая зрителям то бок, то желтое брюхо, то горбатую спину. Один раз оно даже (так показалось Андрюхе) помахало ему хвостиком. Затем нырнуло, и все.

Зрители еще долго сидели в глубоком молчании, переваривая увиденное. Время от времени Андрюха осматривал в бинокль зеркальную гладь озера, но тщетно. Солнце уже взошло. Робкие лучи, пробиваясь сквозь густые кроны, ласкали буро-зеленые лица искателей острых ощущений.

— Никогда бы не подумала, что здесь, в глухом лесу, парк Юрского периода.

— Много еще белых пятен на нашей планете, — с пафосом произнес Тараканов.

— И откуда оно здесь взялось?! — задал Андрюха вопрос, обращаясь к друзьям и к самому себе в той же степени. — Вы как ученый, Игнат Тимофеевич, допускаете такую возможность?

— Возможность массовой галлюцинации? Или миража? Или все-таки существование давно вымершего вида?

— А может быть, тайна в напитке? — насторожился Андрюха. — Какой-то он странный.

— Ты полагаешь, я опоил всех вас наркотой? — усмехнулся Тараканов. — Наркотик не может давать стабильную и четкую галлюцинацию, одну на четверых.

— Стало быть, Несси реальна?

Игнат Тимофеевич задумался.

— Наверное, ее не существует.

— Но мы же все ее видели. Замкнутый круг получается.

— Не ее. Не совсем ее.

— Но позвольте, кто же тогда плескался перед нами?

— Ее память.

— Память?! — удивился Андрюха.

— Да.

— Память Несси?! — Пупков даже привстал с бревна.

— Нет, память Природы.

На это Андрюха не нашел, что сказать. Он просто медленно опустился на место, молча тараща глаза на собеседника. Выдержав недолгую паузу, Тараканов заговорил.

— Все, что происходит в природе, не исчезает бесследно, а просто переходит в другое состояние, невидимое для нас, и то, что было, витает сейчас вокруг нас. Но однажды обстоятельства будят в человеке его способности заглянуть в Память Природы и увидеть то, что было в неза… много-много тысяч лет назад. Вот моя версия, столь же фантастичная, как и все то, что здесь происходит.

— Да-а-а, — протянул Андрюха и поскреб за ухом. — А напиток ваш способствует обострению восприятия?

— Может быть, — загадочно улыбнувшись, ответил Игнат Тимофеевич.

— Но пузатый сержант видел монстра и без напитка, — заметила Вика.

— А он всегда в таком состоянии, — отмахнулся Тараканов, — что скоро марсиан встречать начнет.

— Теперь тебе есть, о чем писать, — дядя Миша хлопнул племянника по плечу.

— Да-а-а, — опять протянул Пупков.

— Только не забудь указать, что рассказ фантастический, — посоветовал Шмаков. — А теперь быстрый сбор и до дома.