Анатолий Азольский - Женитьба по-балтийски

Перебрался в Швецию, чтоб вернуться в Эстонию с началом оккупации. Настроен крайне антисоветски. Непонятным образом оказался в Швеции до освобождения Таллина. Женат, двое детей, сын — в Америке, дочь — в Западной Германии.

Алныкин долго, загибая пальцы, высчитывал долю русской крови своего будущего ребенка. Сбился.

— Говорят, он — отец моей жены…

И на этот вопрос словообильно откликнулись капитаны 3-го ранга. Отец, это точно. Мать Леммикки служила в доме Лаанпере экономкой или горничной, в 1940 году он сбыл ее сторожу, заставив того жениться на Лилли Кыусаар. Леммикки с детства привыкла к дяде Иви и не сомневается, что он ее отец.

Что касается самого Алныкина, то дела его плохи, очень плохи. А у жены — еще хуже, ее обвинят в дискредитации советского офицера путем обмана и завлечения в брачные узы, в попытке шпионажа на территории арендуемой у Финляндии базы. То и другое, спроецированное на пятьдесят восьмую статью уголовного кодекса, обещает не один год заключения. Спасти могут только чистосердечные признания в том, что шпион-то — муж ее, Владимир Алныкин. А самому Алныкину светит та же 58-я, попытка установления связи с заграничными антисоветскими центрами. Но если признается, что его, неопытного, несведущего и оболваненного любовью, вовлекла в преступную деятельность эстонка Леммикки, то, пожалуй, наказание ограничитс судом чести младшего офицерского состава — понизят в звании или уволят в запас.

Короче, или — или. Или Алныкин на свободе, а Леммикки сидит в тюрьме, или сидит Алныкин, а Леммикки разгуливает по Таллину.

Наговорив все это с улыбками, офицеры тепло попрощались с Алныкиным. Им очень нравилось имя «Леммикки», оно, уверяли они, очень редкое. «Рады будем познакомиться с нею…» И отбыли в неизвестном направлении на тральщике. Со шкафута «Софьи Павловны» Алныкин долго смотрел на покидающий бухту кораблик. Поужинал в кают-компании плавбазы, чтоб не терять драгоценного времени, и поспешил к дому. Тумбочка, выкрашенная «слоновой» краской, уже подсыхала, подаренный кухонный столик требовал ремонта, инструмент обещал дать боцман. Окна распахнуты, запах краски выветривается, надо что-то решать с печкой и рамами, дел невпроворот, поэтому к особисту Алныкин попал только после спуска флага.

— Нет ни пропуска для жены, ни самой жены, тревожусь… Где она?

Бригадный особист — парень простецкий, пить мог со всеми.

— Сами ищем ее… Кстати, твой катер доставлял из Таллина особо секретный груз, помнишь?.. Есть сведения, что жена твоя присутствовала при погрузке на катер трех единиц оборудования. Подтверждаешь?

— А что, — поразился Алныкин, — жена пропала вместе с грузом?

Особист поднялся из-за стола и долго матерился… Завел Алныкина в кают-компанию. «Сиди жди, я сейчас…» Вернулся веселым.

— Ты отстранен от должности, с корабельного довольствия снят.

Алныкин повторил путь особиста, пришел к командиру бригады шхерных кораблей.

Тот с интересом разглядывал его.

— С утра — в Таллин, лейтенант Алныкин. Даю двое суток на семейные дела.

Попирая все запреты, утром Алныкин позавтракал на родном БК-133. Не замечая грустных взглядов командира, не слыша причитаний помощника, поднялс на палубу и осмотрелся.

В небе — ни облачка, температура в тени — плюс двадцать, сорок миль до Таллина, погода там мало чем отличается от здешней, форма одежды, это уж точно, номер два, то есть белый китель, ни разу не надеванный. Алныкин едва успел его выгладить, последним взбежал по трапу на десантный корабль, уходящий в Таллин.

Соседка по дому, библиотекарша из стройбата, пересекала Финский залив на том же корабле, — та самая библиотекарша, жена бригадного минера, которую Алныкин много месяцев назад учил стрелять из ТТ, та, что таскала с собою в сумке бутылку. Жила она этажом ниже, изредка видела хлопотавшего по хозяйству Алныкина и продолжала дичать, уверяла, что, какими обоями ни обклеивай стены, дом ближе к Ленинграду не станет. Стряпать так и не научилась, на упреки мужа отвечала презрительным фырканьем. Стреляла по-дикарски метко и рыбу ловила удачно, жарить ее помогал Алныкин.

От женщины с пистолетом и удочкой добра не жди, и на десантном корабле она не удержалась от идиотского предположения. Когда швартовались в Таллине, дернула Алныкина за рукав, чтоб тот наклонился к ней, глазами повела в сторону городской тюрьмы, что рядом с гаванью, и шепотом спросила:

— Говорят, жена твоя там?.. Арестована. Это правда?