Анатолий Азольский - Женитьба по-балтийски

Упал в каюте на койку, заставив себя думать о постороннем, о том, что уже знал от вахтенного: в самоволку сбежал штурманский электрик. За беглеца отвечал помощник, который был сразу и штурманом, и связистом, и вообще кем угодно, Алныкин, однако, обрушился мысленно на самовольщика, вспомнив при этом, как две недели назад электрик едва не вывел из строя гирокомпас, что теперь почему-то связывалось с письмами Леммикки; еще какая-то матросская блажь вспомнилась — и вновь Леммикки, таинственные процессы теплообмена у эстонских девушек: куда ни целуешь — всегда прохлада и дуновение ветерка, только что побывавшего на лесной поляне.

Он взвился над койкой, надо было бежать к Леммикки, и на палубе его перехватил помощник, сейчас так нужный Алныкину. Ценный груз, ради которого пригнали их в Таллин, задерживается и будет не раньше 13.00 завтрашнего дня.

Прослывший молчальником Алныкин выдавил все-таки самое важное — познакомился с родителями Леммикки, семейка та еще, папаша — придурок, мамаша — стерва.

Помощник схватился за голову.

— Володенька! — плачуще подытожил он. — Да по ихним обычаям — ты небось на смотринах был! Считай, обручен уже, помолвлен!

Алныкин долго обдумывал сказанное. Потом пошел к Леммикки. Она, увидев его, поднялась со скамейки. Он обнял ее.

— Иди домой. Мы все утро будем еще здесь. С какого урока сбежишь?

— Экзамены у нас… Консультация завтра.

Наступили следующие сутки. К счастью, забарахлили дизеля. Теперь до трех часов дн в море не выйдешь, и Алныкин сразу после подъема флага устремился на берег, ловить Леммикки у дома или школы, но сидела она на той же скамейке, с портфелем, как-то иначе одетая, получше, что ли.

— Нам надо пожениться.

— Конечно, — кивнула она и, напугавшись, расстегнула портфель, облегченно вздохнула: — Здесь он, паспорт.

Этот день вспоминался Алныкину часто, и всегда рядом с Леммикки и собою он видел шустренькую подружку ее. Эта Настя-Аста Горошкина протащила их через все учреждения, ведавшие браками и пропусками в Порккала-Удд. Из милиции Леммикки вышла с анкетами, заполнять их решено было на квартире Горошкиной: все пока скрыть от родителей Леммикки, и в загсе расписаться тайно, свидетелей бракосочетания подобрать на улице в назначенный день 24 мая. И справки какие-то выбила Настя, но — это уж точно — только дурные ноги понесли Алныкина в штаб флота, в отдел кадров офицерского состава — вносить важные изменения в личное дело. Его, разумеется, с позором изгнали оттуда, сурово разъяснили, что начинать хлопоты о пропуске в Порккала-Удд надо с бригады, по запросам из Кирканумми заскрипят перь во многих ведомствах.

Кадровиков раздражали постоянные напоминания Алныкина о том, как правильно пишется имя будущей жены, тот особо подчеркивал: через два "м" и два "к".

Три длинных зеленых ящика грузились на палубу, когда Алныкин, оторвавшись от Леммикки, подбежал к катеру. Суетился сопровождавший груз капитан-лейтенант, ящики закрепили, оперативный дал «добро», и БК-133 резво пошел к выходу из таллинской бухты, все дальше отходя от берега, от мрачной тюрьмы, решетками окон смотревшей на водную гладь, от невесты, чем-то беленьким махавшей, и Алныкин спустился в башню, чтобы оптикой приблизить ее к себе.

Капитан-лейтенант прощупал крепления ящиков и сидел на них, не отходя ни на шаг. Дали ему, чтоб не промок, брезентовый плащ; груз, видимо, был действительно ценным, не коробки с кинолентами для клуба. Помощник умоляюще поглядывал на Алныкина в надежде, что тот расскажет ему о величайшем событии в жизни узника половой несвободы, о том, как происходило объяснение в любви, как рука и сердце предлагались в обмен на сердце и руку. Три часа спокойного плавания, ни одного встречного корабля, долго всматривались в желто-коричневую расцветку флага на транспорте, пересекавшем курс, но, только прочитав на корме порт приписки, поняли: ФРГ. Нервировал брезентовый плащ, в Западную Драгэ входили обычно играючи, все семь створов знали назубок, но страховки ради и уважая преданного ящикам капитан-лейтенанта, смотрели в три пары глаз, помощник взял штурвал в собственные руки. И были вознаграждены: через час после выгрузки пришла шифровкой благодарность командующего.

Кажется, судьба повернулась к Алныкину светлым и многообещающим ликом.Zv"и раньше не жаловался на нее, а теперь похваливал себя за глупость, за безрассудство тех минут, когда еще в училище пришел на кафедру военно-морской географии: с того позора пролегла дорога в Порккала-Удд, на улицу Пикк к таллинской школьнице. Где нашел бы он такую, да нигде ее и нет, кроме как на Вирмализе! А месяца через полтора он в Кирканумми встретит ее на вокзале и привезет в домик, что почти рядом с пирсом, — опять повезло, редкостная удача, тот командир тральщика, с кем уже не раз встречался после Таллина, получил назначение в Кронштадт, преподавателем в училище, ослабло зрение, не настолько, однако, чтоб не продолжить службу на берегу.