Амир-Хосейн Фарди - Исмаил

— Так… Обрывки всякие. Дай мне коробок спичек!

И он отнес письма в угол сада и бросил их на землю. Мать принесла спички. Он посмотрел на окна более высоких домов вокруг. Везде было темно, лишь кое-где слабый свет от ночников. Он схватил коробок и вытащил одну спичку. Поднес пламя к уголку одного из писем. Но рука дрогнула. В ночной тьме написанные знакомым почерком строки задвигались, голос Сары зазвучал в его ушах. Громко всхлипнув, он шепотом начал повторять строки из писем. Слова ожили и пришли в движение. Их буквы шевелились и извивались, словно эти знакомые ему слова, написанные благородным женственным почерком, умоляли его не сжигать их. Он много раз читал их и перечитывал. Многое знал наизусть. Сам себе, бывало, повторял. А сейчас хотел сжечь эти письма. Пальцы его ожгло. Спичка сгорела, и пламя дошло до пальцев. Он бросил ее на землю и зажег другую. Приблизил пламя к письмам, закрыл глаза и поджег их. Сначала загорелся край стопки писем, бумага почернела, сморщилась и съежилась. Пламя разгоралось. Оно пылало все ярче и с жадностью поглощало знакомые слова. Письма, сгорая, коробились и стонали. Все эти чувства, вся эта любовь, положенная на слова, на его глазах превращались в пепел и дым и исчезали.

Он подошел к крану и открыл его. Тоненькой струйкой холодная вода потекла по суставам его пальца. Потом он стал набирать воду в пригоршни, чтобы умыть лицо, и в это время из громкоговорителя мечети раздался азан. Легкая улыбка появилась в уголках его губ, и он разжал руки, вылив воду. Закатал рукава и теперь совершил омовение, потом в комнате встал на намаз возле постели Махбуба. И вот его взгляд упал на лицо Махбуба. Он всмотрелся в его лицо, брови и длинные загнутые ресницы. Тихонько погладил по волосам. Брат вырос, вытянулся, уже многое испытал в жизни. Теперь у него был такой брат, на которого можно было опереться в случае трудностей, рассчитывать на его поддержку. Махбуб спокойно спал и понятия не имел о том, что творилось в душе Исмаила, может быть, даже не чувствовал, как он его гладит по волосам. Исмаил нагнулся и приблизил губы ко лбу Махбуба. Вдохнул его запах и поцеловал его в лоб. В тот же миг во дворе зазвенел дверной звонок, резанув по ушам Исмаила. Он выпрямился, сказав тихонько:

— Это за мной!

Мать всполошилась.

— То есть как, среди ночи врываются?!

— Не открывай. Я посмотрю с крыши, кто это.

Шагая через ступеньки, он взбежал на крышу. Осторожно выглянул из-за чердачного фонаря. На улице было светло. Возле дома стояли двое, один из которых смотрел на крышу. На расстоянии нескольких домов был виден темный силуэт машины, красный свет ее тормозных огней падал на стену и на несколько припаркованных машин. Исмаил сказал сам себе: «Да, это они!» И он сбежал вниз, так же перепрыгивая ступеньки. Мать стояла внизу в растерянности. Опять зазвенел звонок, теперь и удары в дверь послышались.

— Это за тобой?

— Не бойся, я уйду.

Не дав матери опомниться, Исмаил поцеловал ее. Надел ботинки и, перемахнув через невысокую стенку заднего двора, спрыгнул во двор соседей. Он приземлился с громким стуком о плитку их двора. Добежал до следующей стены. Схватился за ее кирпичи, чтобы перемахнуть в следующий двор, но кирпичи остались в его руках, и вместе с ними он упал обратно во двор соседей. В этот миг зажегся свет на балконе, и появившаяся соседка испуганно закричала: «Ой, во… во… воры!» Исмаил хотел было вновь перескочить через их стену, но открылась дверь из дома соседей во двор, и Исмаил подбежал к этой двери. Женщина стояла за дверью. Увидев его, она пронзительно завизжала. Исмаил, пробегая мимо нее, спросил: «Где вы воров видели, Азиз-ханум, это я, Исмаил!»

Женщина схватилась за грудь и упала без чувств. По застеленной ковром лестнице Исмаил взбежал наверх, открыл дверь и выскочил на крышу. В некоторых домах вокруг зажигались огни, и здесь, и там слышались голоса. Все кричали о ворах. Крыши домов были как крышки поставленных рядом спичечных коробков. И он побежал по крышам, перепрыгивая с одной на другую. Ему казалось, что за ним гонятся. В ушах не умолкал крик: «Вор, держи вора!» И женщины, и мужчины гнались за ним. Каждый хотел его схватить. В какой-то момент ближе всех к нему оказался один из тех, в штатском, что были возле его дома. Он бежал с пистолетом в руке. Но постепенно и он отстал. И вот уже Исмаил оглянулся, и сзади — никого, только огонек какой-то блестит. И все-таки он чувствовал, что еще не ушел. Он добежал до последней крыши, за которой была улица. Под стеной этого дома стоял грузовичок. Исмаил повис на руках, держась за карниз, но ноги не доставали до машины. Посмотрел вниз. Высоко. И все-таки выхода не было, нужно прыгать. Он разжал руки и упал в кузов машины. Она заходила ходуном и громкий жесткий звук от его падения раздался на всю улицу. Пара кошек выскочила в испуге из-под грузовичка и спряталась под другой машиной. Исмаил скорчился в кузове. Потом осторожно поднял голову и прислушался. Вдали слышались крики. Он встал на ноги и осмотрелся. Все спокойно. Тихо спрыгнул их кузова на землю. И, только приземлился, как распахнулась дверь, рядом с которой стоял грузовичок, и появился мужчина в белой майке, широких подштанниках и с толстой палкой в руке. Грива седых растрепанных волос делала его похожим на льва. Сонным голосом он громко закричал: