Паоло Джордано: Человеческое тело

— Ну да, жаль только, что тебе не оставили даже свободы выбора. Это просто шантаж. Да еще посылают в Тмутаракань. Беллуно. В первый раз слышу! До сегодняшнего дня я даже не знала, где это.

Он не раскрыл ей всю правду. То, что он ей рассказал, — лишь малая часть правды. Всей бурлящей в нем энергии недостаточно для того, чтобы признаться Марианне, что это он решил уехать, бросить ее, как она выразилась, когда они разговаривали по телефону.

— Там готовят отличные кнедлики, — шутит он, — знаешь, что это такое?

Марианна качает головой:

— Не знаю и знать не хочу.

Она сидит на незастеленной кровати, прижавшись спиной к стене, туфли бесцеремонно упираются в белоснежный наматрасник. Из-за того, что подбородок опущен на грудь, кажется, что Марианна хмурится. Эджитто точно не знает, в чем это выражается, но сестра до сих пор сидит, сжавшись, как девочка-подросток. Может, только для него она на всю жизнь останется юной, совсем девочкой, даже когда у нее появятся морщины, а голова поседеет. Он думает, что она приходила к нему в казарму всего два раза: в день, когда он сюда перебрался, и сейчас, когда он уезжает.

— Знаешь, если поручить это дело адвокату, он точно…

— Никаких адвокатов. Не настаивай!

Марианна соединяет один за другим пальцы рук. В ее взгляде читается неслыханная сосредоточенность, координация движений идеальная, как и в прошлом. После всех войн, в которые она его втянула, Эджитто по-прежнему любит сестру, но это словно его личное дело, его любовь — как крылатое существо, обреченное, не зная отдыха, вечно парить в воздухе.

— Все равно это несправедливо, что тебя отправляют так далеко. И откуда такая спешка, я не понимаю, ведь пока что ты отстранен от службы.

— Мне надо найти жилье. Устроиться. Как только я обживусь на новом месте — приезжай!

Она спрыгивает с кровати и бросает ледяной взгляд на незастеленную постель.

— Ты же знаешь, что я не езжу по автостраде. Да и Карло, с тех пор как у него начала болеть спина, далеко не ездит. Может, ты забыл, но ему сделали операцию.

— Точно. Я и забыл.

Ничего не остается, как дать очередное обещание, самому придумать себе первое из мучений, ожидающих его в будущем.

— Тогда я приеду, — говорит он. Но потом прибавляет: — Как только смогу.

Марианна быстро целует его в щеку. Им всегда было неловко проявлять свои чувства, но оба помнят редкие и недолгие минуты нежности, совпавшие с решающими событиями в их жизни. Она направляется к двери.

— Мне пора. Уже поздно. Ты уверен, что это радио работает? На вид совсем развалюха. — Она рассеянно роется в сумке, потом вновь глядит на него, подняв брови. — Алессандро, не забывай, что ты никогда не был в состоянии позаботиться о себе!

На самом деле, по крайней мере, судя по началу, это не так. В Беллуно Эджитто сразу же находит квартиру: около сорока квадратных метров, но по-своему милая. Ничего лучше на урезанную зарплату ему не снять.

Он окружен мебелью, которую он выбрал из-за функциональности и внешнего вида. Она ни о чем ему не напоминает. Пройдет время, и возможно, с каждым из этих предметов окажется что-то связано.

До сих пор Эджитто ни разу не задумывался о том, чтобы завести собственный дом. Жизнь в казарме создавала ощущение чего-то временного, а он был уверен, что для него это самое лучшее, единственно возможное состояние. Нелегко расстаться с подобным взглядом на себя, но если прислушаться к тому, как он себя сейчас чувствует — умиротворенно, свободно, вполне спокойно, если не считать перепадов настроения, — придется признать, что он долгое время заблуждался. Возможно, Алессандро Эджитто должен жить так же, как все обычные люди: удобно, плывя по течению.

Тем временем в округе его постепенно начинают узнавать. Когда он отдает частицу себя — парню из бара, двум одиноким служащим в местном отделении банка, синьоре из прачечной, которая после недавней операции на запястном канале ходит с перебинтованной рукой, — взамен люди тоже раскрываются перед ним. Дело это долгое, мало-помалу нужно избавиться от взаимных подозрений: так он создает вокруг себя безопасную зону, единственная граница которой — окружность, окаймленная белоснежными Доломитами.

В свободное время, остающееся от устройства в новом доме, Эджитто работает волонтером в местном обществе доноров крови. Передвижной пункт каждый день останавливается на новом месте, в открытую дверцу лейтенант наблюдает за разнообразными формами обычной жизни, за формами существования, далекими от полей сражений и тем не менее породнившимися с тем или иным проявлением войны. Немногие поднимаются по железной лесенке и подставляют ему руку, обычно пожилые люди щедрее внуков, просто потому, что они мудрее, думает он, молодым еще неведомо, под каким безумным давлением течет в артериях кровь, как она хлещет, если артерию перерезать.