Андрей Дитцель - Кентавр vs. Сатир

Высадка Ваниных родителей напоминала десант. Мама — вооруженная тряпками, щётками, перчатками, ведерками; при ней — батарея моющих и чистящих средств. Папа — с ножовкой, дрелью, ящиком скоб, болтов, уголков. Вроде бы у нас чисто и аккуратно. И мы всё умеем сами, вот, новый пол постелили недавно. Перед выходными ещё специально отдраили квартиру. Но родителей это не убедило, а возражать было бессмысленно. Ванина мама собственноручно двигала мебель, раздавала нам задания и сама тёрла. В это же время второй родитель пилил доски и засверливал стены.

Я спрашиваю себя сейчас, было ли это на самом деле. Судя по квартире — вроде бы да. Помимо всего нам, мальчикам, сделали покупки: 20 кг стирального порошка, полезные и бесполезные средства для ванной и кухни — от пятновыводителей до нескольких, про запас, тюбиков зубной пасты, ящик ананасового сока; шоколад, орехи, мёд, крупы, горошек, оливы, сыр. Рейн — Эльбе.

Последний раз чувствовал себя так, ребенком, о котором заботятся, не помню сколько лет назад. Вообще-то приятно.

У нас с Ваней в гостях профессор Академии искусств, издатель одного из главных немецких журналов по дизайну, между прочим. У него два хобби. Во-первых, выносить из магазинов нижнее белье (вот от кого это у студентов). В год по его прикидкам получается примерно на тысячу евро. Во-вторых, книги. Например, он украл из книжного целое собрание Томаса Манна. Но этот успех кажется ему самому скромным с тех пор, как другой профессор, его коллега, вынес из берлинского универмага «KaDeWe» (кстати, самого большого в Европе) пять больших и дорогих кресел. По одному в день. Никому не пришло в голову, что он за них не платил.

Берлин — город восточный. Водители и официанты хамят. Транспорт не придерживается расписания. Народ открытый и душевный, все со всеми знакомы. Про моего бывшего мужа передают слухи, что у него дома послушная мужеподобная жена.

Иногда приятно поиграть в распространение слухов — если они носят гуманистический характер, разумеется. Когда-то давно я собирал перечень того, что, бывает, говорят обо мне самом («работает в газете „Бильд“, собирается менять пол»). Поделитесь, если ещё что-то интересное слышали?!

Фильм, над сценарием которого я помогал работать, между тем снимается. Из-за отсутствия денег в орбиту втягиваются знакомые и знакомые знакомых. Отдельные друзья уже стали жертвами моего — прошу великодушно простить — телефонного террора, когда срочно понадобился молодой человек для эпизодической роли проститутки. И Ваня, забив на курсовой проект, работал над реквизитом и декорациями — рисовал на полях школьных тетрадей неприличные картинки. В фильме будет среди прочего показана и современная школа. Самый дорогой реквизит — автомобиль главного героя. Это видавший виды «вольво», длинный и немного квадратный, с вместительным салоном и багажником. Расходы составили целых 900 евро. Потеряв литр масла, мы с режиссером доехали на нём из Берлина в Гамбург. Машина при разгоне до ста свистела и скрипела, но инвестиция, мне кажется, невероятно удачная.

Новый человек сказал, что ничего не знает о моей личной жизни. Гера Перл прокомментировал: «Блажен, кто не ведает».

Под утро от забытой на окне долгоиграющей свечи могли загореться еловые ветки. Воск расплавился и залил вулканической лавой подоконник, фитиль поплыл. И вот бесспорное доказательство пользы любовника: делили ложе втроём, спалось неспокойно, проснулся и вовремя заметил — дом спасён.

Но наш пожар был бы заурядным, а кантор и органист на известном острове забыл вечером задуть свечу в деревянных рождественских яслях с резными животными, Марией и Иосифом. Сгорела святая колыбель.

Говорили в тесном кружке об экологии и наступлении зеленых джунглей. Органиста по ночам беспокоит куница — топает по чердаку. У нас во дворе, как известно, лисы попрошайничают. Ванин профессор жалуется, что олени забираются в палисадник и объедают розы (оказалось, нужно помочиться у калитки; после того как территория помечена сильным самцом, они не приближаются). У певицы Н. Пшеничниковой в городской черте Берлина садик перерыли кабаны, а соседа укусил бобёр.

Я так долго ждал европейских каникул мамы, что беспокоился, наверное, сильнее её самой. Мама давно не летала, не путешествовала. А тут страхи оказались напрасными. Ей хочется как можно больше посмотреть. Мы выпиваем в день на рождественских рынках по несколько пуншей-глинтвейнов, лопаем жареные каштаны, суши и прочую ерунду. А во Франции баловались крепами. И немаловажно: дружба со второй мамой — порой они могут заболтаться за полночь. Вчера вместе гуляли по музеям Кёльна.