Хербьерг Вассму - Сын счастья

Дина несколько раз произнесла его имя. Словно только что нашла его и еще не верит этому.

Он сделался вдруг большим, внутри у него была пустота. Глаза смотрели сквозь воду. И в этом не было ничего удивительного. Он видел дно точно сквозь стекло.

Можно было смотреть и наверх. Сквозь воду и воздух. Со дна. И в этом тоже не было ничего удивительного. Небо раскололось, в образовавшуюся трещину медленно-медленно падал Андерс. Словно бумажная птичка, пущенная из чердачного окна. Вздыхая и стеная, Андерс приземлился на выстиранную и высушенную на солнце шерсть. Он слишком долго пробыл в ледяной каше Лофотенского моря.

Вениамин чувствовал, как у Андерса от мороза покалывает кончики пальцев. Это было одновременно и мучительно, и приятно. Так покалывает пальцы у людей, попавших с мороза в тепло.

Когда они вернулись домой, уже стояла добрая осень с ее привычными запахами. Вениамин бродил по усадьбе, заглядывал в лавку и рассказывал о Бергене и далеком мире.

Тогда он еще не знал, что будущей осенью поедет учиться в Тромсё. Узнал он об этом случайно, сидя в комнате матушки Карен. Дверь в гостиную была прикрыта неплотно. Он часто забывал закрыть ее.

Андерс читал Дине вслух газеты. Компания «Евер и сын» предлагает хороший старый портвейн, мускат, малиновый уксус и лампадное масло по сходной цене. Он помолчал, потом снова продолжал чтение. Главная почтовая дирекция сообщает о невостребованном письме на имя Дины Грёнэльв от пастора Юхана Грёнэльва, сумма выкупа — двенадцать скиллингов.

— Почему ты не выкупила письмо Юхана, Дина? — спросил Андерс.

В его голосе послышались странные нотки. Словно он хотел выучить эти слова наизусть и не мог их запомнить.

— А я и так знаю, что в нем написано, — невозмутимо ответила Дина, будто они говорили о направлении ветра.

— Знаешь, что в нем написано?

— Да.

— Господи Боже мой!.. Ты сошла с ума?

— В нем написано то же самое, что и в предыдущем.

— Ах вон что! И что же было написано в предыдущем?

— Что Юхану нужно немного денег, чтобы снова поехать в Копенгаген и заняться богословием.

Андерс как будто растворился за газетой.

— Я ничего не знал об этом.

— А зачем тебе знать? Я не хотела тревожить тебя.

Слышалось тихое тиканье часов. Оно, словно клювом, долбило их дыхание и заполняло уши Вениамина нестерпимым шумом.

— Ты поможешь Юхану?

— Нет!

— Ты шутишь?

— Нисколько!

— Не может быть, Дина!

— За все эти годы Юхан получил больше, чем ему причиталось. При этом он никогда не работал, а только ходил по городу с книгами под мышкой. Теперь учиться должен другой. А это стоит недешево.

— Кто же этот другой?

— Вениамин.

Газете явно стало не по себе. Она зашелестела. И под столом задвигались большие ноги.

— А можно спросить, куда ты собираешься отправить Вениамина?

— В гимназию в Тромсё. Он будет изучать иностранные языки и готовиться к экзамену артиум [5]. Только за одно учение придется платить тридцать шесть талеров. А еще комната, питание…

— Тромсё! Комната, питание! Но, Дина, он же еще ребенок!

— Вениамин не может жить здесь вечно…

— А он знает об этом?

— Пока нет. Хотя мы с ним раньше говорили об этом.

— Он слишком мал. — Таким голосом Андерс отдавал приказ бросить якорь. Голос был не сердитый. Но остановить якорь не мог уже никто.

Дина остановила якорь:

— Чем раньше он начнет учиться, тем лучше.

— Но кандидат Ангелл хороший учитель.

— Я не хочу, чтобы Вениамин торчал в Рейнснесе. Через некоторое время он уже ничего, кроме Рейнснеса, и знать не захочет.

Кажется, Андерс смеется? Кто это там смеется?

— Дина, к чему такая спешка? У Вениамина впереди много времени.

— Зачем ему годами сидеть на необитаемом острове?

— Ты чувствуешь себя здесь как на необитаемом острове?

Кто-то прошел по гостиной. Куда они собираются? Почему не сидят на месте?

— Дина, ему будет трудно.

— Я знаю. — Голос Дины.

От этих слов голова Вениамина сжалась и превратилась в ничто. Внутри этого ничто колотился орех. Он причинял боль и хотел вырваться наружу. Вениамин попытался встать и выйти к голосам. Но не смог. Об этом нечего было и думать.

— Как я понимаю, ты сама сообщишь Вениамину, что ему предстоит уехать из дому?

Голос Андерса звучал близко-близко. — Да.

Нет, нечего было и думать о том, чтобы куда-то пойти.

— А мне доложишь, когда все будет уже решено?

— Ты не правильно к этому относишься, Андерс.